«Дзенъёкукё» в смертельном поиске

Японские могилы в Бекабаде. Фото Тилава Расул-заде

Семьдесят три года назад в республиках Центральной Азии, в частности, в Узбекистане и Таджикистане оказались тысячи интернированных японских военных, которые были взяты в плен советской армией после разгрома Японии в Маньчжурии и Корее в ходе Второй мировой войны. В течение пяти лет японцы жили и трудились, в частности, в городах Бекабаде (Узбекистан) и Нау (Таджикистан). Большинство интернированных после принудительных работ вернулись на родину. Но несколько сотен человек погибли и были захоронены.

В июне 2009 года я съездил в поселок Плотина Спитаменского (бывшего Науского) района Согдийской области Таджикистана, где заинтересовался историей поселения японских военнопленных. Нашел людей, которые работали вместе с ними в те далекие послевоенные годы. В результате на «Фергане» вышла статья «Японские военнопленные в Таджикистане: Рабский труд на добрую память». Эта публикация, как оказалось, привлекла внимание японского общества и властей. И вот, по ее следам, спустя 9 лет в Таджикистан прибыл директор Всеяпонской ассоциации принудительно интернированных «Дзенъёкукё» Ёсида Кадзунори, который связался со мной и пригласил сопровождать экспедицию по поиску могил японских граждан в таджикском Спитамене и узбекском Бекабаде. Его миссия заключалась в том, чтобы определить примерное количество захоронений японцев в этих местах, а затем передать эти данные правительству Японии, которое делает все возможное для сохранения памяти о своих гражданах в других странах, благоустраивая их могилы. Сотрудники «Дзенъёкукё» уже побывали во многих городах бывшего СССР — Харькове, Ростове, Иркутске, Новосибирске, Караганде. И вот настал черед Бекабада и Спитамена.

Бекабад. Добрые воспоминания

Утром 16 октября я приехал на таджикский КПП «Куштегермон». Довольно быстро прошел пограничную проверку и оказался на сопредельном посту «Платина». Узбекские пограничники поинтересовались, кто я и почему у меня фотоаппарат и диктофон.

— Журналист? — спросил один из них.

— Да.

— Пишите хорошие статьи. Ок йул (счастливого пути. – Прим. «Ферганы»)!

Я говорю пограничнику «спасибо» и иду дальше. Таксист довозит меня до гостиницы «Металл Плаза» в Бекабаде, где уже ждут господин Ёсида Кадзунори вместе со своей ассистенткой Михо Ямадой. Они объясняют, что времени мало и надо прямо сейчас приступить к поиску — в первую очередь, найти очевидцев событий второй половины 1940-х годов. Мы сразу же отправились в город.

В поиске таких людей, а также кладбищ и могил японских военных нам оказал большую помощь Валиджон Рузиматов — учитель физкультуры одной из общеобразовательных школ Бекабада. Когда он был маленьким, отец водил его по кладбищам, где были захоронены японцы, и много рассказывал о них.

Валиджон Рузиматов (справа) рассказывает о японских могилах. Фото Тилава Расул-заде

Валиджон-ака («ака» в переводе с таджикского означает «брат». – Прим. «Ферганы») привел нас в дом 80-летнего Отамурода Авбосарова. Он рассказал, что ему было семь лет, когда сюда поездами начали привозить японцев. Почти каждый день он мальчишкой бегал к ним на работу, относил испеченную мамой лепешку из кукурузы. Другие родители также давали своим детям лепешки и фрукты, чтобы те несли японцам. Взамен японские солдаты шили и дарили им босоножки.

«Они были аккуратные, всегда чистые, работали качественно. Всегда чем-то были заняты, что-то изготавливали. Например, когда копали Фархадский канал, все работы велись вручную. Приехали японцы и сделали деревянные короба, в которых перетаскивали камни с объекта за его пределы. Позже они сконструировали тачку, которая намного облегчила труд рабочих», — рассказал Отамурод Авбосаров.

Отамурод Авбосаров и Михо Ямада. Фото Тилава Расул-заде

Другим нашим собеседником стал бывший мэр Бекабада, ныне работающий начальником предприятия горгаза, 70-летний Джалолиддин Насриддинов. Местные пожилые люди рассказывали ему, что японцы участвовали в строительстве Фархадской ГЭС и канала, работали на металлургическом заводе. Они жили в землянках и специальных казармах.

«Японцы были мастерами своего дела. Строили они на совесть и на века. Например, нынешнее здание музея металлургического завода построили японцы. По архивным данным, японцы находились в распоряжении войсковой части №288, в Бекабаде их было около трех тысяч. По моим подсчетам, на территории Бекабада захоронены 149 человек. Помимо Бекабада, японские могилы есть в Бухаре, Андижане, Янгиюле, Чирчике, Коканде, а также как минимум в двух районах Таджикистана», — рассказал Насриддинов.

В Бекабаде при помощи местных активистов и представителей власти мы нашли шесть кладбищ с японскими могилами. Три из них обустроены и ухожены, находятся под контролем местных властей. На них установлены памятники с надписями на узбекском и японском языках: «Японликлар хотираси ёдгорлиги. Абадий тинчлик ва дустлик учун» (Памятный монумент японцам. За вечный мир и дружбу). На одном из кладбищ возле японских могил растут сакуры — символ Страны восходящего солнца.

Памятный монумент на японском кладбище в Бекабаде. Фото Тилава Расул-заде

К настоящему времени, по словам Михо Ямады, установлены личности 146 похороненных в Бекабаде японцев. «Однако, по нашим данным, число захороненных в Бекабаде граждан Японии составляет 204 человека, — говорит госпожа Ямада. – Мы намерены еще раз уточнить количество японцев, интернированных и погибших в городе Бекабаде».

Во время пребывания в Бекабаде моих спутников везде встречали с почетом и уважением. Местные жители выражали свою благодарность японцам, которые оставили о себе долгую память в виде необычайно уютных кирпичных домов, высоковольтных линий, каналов, гидроэнергетических сооружений.

Дом, построенный японцами в Бекабаде. Фото Тилава Расул-заде

В центре Бекабада местные жители показали место, где сейчас ведется строительство жилых домов. «Здесь раньше находилось братское кладбище, где наряду с узбеками, немцами, русскими, таджиками были захоронены и японские солдаты. Если бы лет двадцать назад начали поиск могил, может, не сравняли бы кладбище с землей», — с сожалением отметил один из жителей города.

Утром 18 октября в сопровождении Отамурода Авбосарова и Валиджон-ака мы отправились в приграничную зону Бекабадского района. Отамурод Авбосаров указал рукой в сторону таджикской территории, где, по его данным, также находились захоронения японских граждан.

Ёсида Кадзунори сказал, что основная работа по поиску могил его интернированных соотечественников в Бекабаде завершена, и, попрощавшись с узбекскими друзьями, мы отправились к границе, чтобы продолжить поисковые работы в Таджикистане.

Растущая на кладбище в Бекабаде сакура. Фото Тилава Расул-заде

Спитамен. Поле вместо кладбища

Когда узбекские пограничники на КПП «Ойбек» узнали, что в нашей группе есть гости из далекой Японии, то пропустили нас без очереди. То же самое было и на таджикском КПП «Фотехобод». Здесь нас уже ждал Шодмонкул Сангинов — директор туристической компании «Маргузор». Он оказал нашей экспедиции большую помощь в поиске нужных людей в Спитаменском районе, в частности, познакомил нас с заведующим отделом культуры района Темурбеком Саидовым, который вывел нас на детей очевидцев строительства Фархадской ГЭС и всей инфраструктуры вокруг этого сооружения. В течение почти пяти лет здесь вместе с таджиками и узбеками работали японцы.

Мы отправились в село Сарбанд Спитаменского района. Его жители по сей день называют местное кладбище японским. К большому сожалению, мы не смогли найти никого из живых свидетелей событий второй половины сороковых годов. Не нашли и героев предыдущей нашей статьи — Александра Зубова, который работал на одном из участков строительства Фархадской плотины, и охранника этого объекта Абдурахима Мирбобоева. Местные жители сказали, что оба они скончались.

По словам директора общеобразовательной школы №22 Спитаменского района Джахонгира Рустамова, его отец в конце 1940-х — начале 1950-х годов работал здесь в школе. Он рассказывал, как японцы сдружились с местным населением, которое делилось с приезжими фруктами и хлебом.

Другой наш собеседник, Турсунали Сафаров, рассказал, что его отец, Сафар Джураев, работал на стройке Фархадского канала. «Отец говорил, что японцы группами по 3-4 человека жили в землянках. Помимо других объектов, они строили каменные дома, которые сохранились до сих пор, выполнили самые тяжелые работы. Погибших хоронили на высоком холме в поселке Плотина», — вспоминает Турсунали.

Встреча с жителями Спитаменского района. Фото Тилава Расул-заде

Точное количество захороненных японских граждан никто не смог назвать. Местные жители говорят, что на том холме похоронили 40 или 50 японцев. Каждая могила имела свой номер, на металлических табличках были написаны имена и фамилии усопших. Однако со временем эти таблички исчезли.

Вместе с председателем джамоата (сельской управы) Куруш Спитаменского района Мухтором Умаровым мы отправились на кладбище, которое расположено на территории села Тагояк. Умаров сообщил, что на этом кладбище 14 братских могил, в каждой из которых захоронено до 10 человек.

«В братских могилах хоронили умерших в один день, независимо от нации и веры. Таджики, немцы, японцы лежат в одной могиле, поэтому трудно сказать точно, сколько из них именно японцев. Можно предположить, что их было около ста, так как немцев было меньше, а местных мусульман все-таки хоронили в основном на мусульманском кладбище», — полагает Мухтор Умаров.

Мухтор Умаров (слева) и Ёсида Кадзунори. Фото Тилава Расул-заде

Оба кладбища — в селах Сарбанд и Тагояк — находятся в неудовлетворительном состоянии. Местные руководители обещают в ближайшее время благоустроить их.

Нам предстояло отыскать еще одно кладбище, о котором говорил Отамурод Авбосаров еще в Бекабаде. Умаров предположил, что это кладбище может располагаться не в Спитаменском районе, а на территории соседнего Зафарабадского района. Нам повезло — удалось найти человека, который показал нам это место. 70-летний Камбарали Норматов в 1960-70-е годы работал шофером местного автотранспортного предприятия. Вместе с ним мы приехали на поле, где на территории более одного гектара, по словам Норматова, и находятся захоронения японских и немецких военнопленных.

Камбарали Норматов. Фото Тилава Расул-заде

Кладбище не имеет опознавательных знаков. Сегодня это большое поле, засеянное хлопчатником. Когда в конце 1950-х годов начали осваивать Мирзачульскую степь, все болотистые и неровные земли были выравнены и превращены в хлопковые поля. Холмики над могилами были перепаханы. «Видимо, тогда никто не думал, что когда-то кто-то будет искать могилы этих людей», — заметил Камбарали Норматов.

Мы вернулись в центр Спитаменского района. Его глава Акрам Рахим Сулаймонзода, узнав о приезде японских исследователей, пригласил их принять участие в качестве гостей в республиканском фестивале народного творчества «Андалеб», проведение которого совпало с нашим приездом. После мероприятия Сулаймонзода организовал ужин для гостей из Японии. В неофициальной обстановке глава района пообещал сделать все возможное, чтобы кладбища интернированных японских военных были благоустроены и ухожены. Господин Кадзунори выразил ему благодарность за такое доброе намерение.

Уничтоженные могилы

«Чтобы хотя бы приблизительно узнать количество захороненных на двух кладбищах Спитаменского района граждан Японии, мы стали искать документы в госархивах конца 1940-х — начала 1950-х годов. Однако ничего не нашли. Вероятно, в свое время эти документы были уничтожены. Есть надежда, что такие документы хранились в архивах КГБ СССР, и когда-нибудь они попадут в руки исследователей», — отметил завотделом культуры района Темурбек Саидов.

Еще в 1958 году начальник тюремного отдела МВД СССР Петр Буланов написал в республиканское МВД письмо, в котором потребовал ликвидировать кладбища, где были похоронены японские военнопленные. В письме говорилось: «…При ликвидации этих кладбищ надлежит сравнять имеющиеся могильные холмики, уничтожить опознавательные знаки и ограждения. Земельные участки ликвидированных кладбищ передать местным землепользователям (колхозам, совхозам и т.п.) по территориальности, оформив их передачу соответствующими документами». Очевидно, поступивший сверху приказ был исполнен незамедлительно. Вполне возможно, что таким образом были уничтожены и другие захоронения интернированных военнопленных.

Тем не менее, как сказал Ёсида Кадзунори, японцы не теряют надежды найти могилы своих соотечественников, поэтому поиски будут продолжены. По его данным, общее число интернированных японских граждан в Бекабаде и Спитамене составляло более 5 тысяч человек. Из них, вероятно, порядка 500 человек погибли и были преданы земле в этих краях. Исследователи исходят из того, что во второй половине 1940-х годов уровень смертности на принудительных работах в СССР в среднем составлял 10 процентов.

«Нам бы очень хотелось разыскать всех умерших на просторах бывшего СССР японских граждан. Мы попросим наш МИД помочь сделать ограждения вокруг найденных кладбищ и могил наших интернированных солдат. Так они будут сохранены, — говорит Ёсида Кадзунори. — Продолжая поиски могил, мы будем ежегодно организовывать фотовыставку мест захоронений японцев и построенных ими объектов. Когда будет собран достаточный материал по всему бывшему Советскому Союзу, можно думать о написании фундаментальной книги».

Список захороненных японцев на кладбище в Бекабаде. Фото Тилава Расул-заде

Ёсида Кадзунори и Михо Ямада сказали, что остались довольны результатами поездки. Они решили отправиться на машине в Душанбе, откуда улетали в Алма-Ату.

«Мы много слышали о высоких и красивых горах Таджикистана, хотим использовать шанс увидеть их своими глазами Мы влюбились в ваши края и добрых, гостеприимных людей. Думаю, мы еще раз к вам приедем», — сказал на прощание Ёсида Кадзунори.