К востоку от Бранденбургских ворот

25-летний юбилей переезда немецкой общины в Кыргызстан. В центре - начальник Семиреченского уезда В.Каллаур. Фото 1907 года. Из архива Photo.Kg

Впервые выходцы из Германии появились на территории Киргизии в 1882 году – в Таласской долине. Значительно их ряды пополнили те, кто подвергся репрессиям и отправке в трудовые армии во время войны с Третьим рейхом. К 1990-м годам численность немцев в республике достигла 110 тысяч человек, в стране было около двадцати немецких поселений с характерными названиями: Люксембург, Рот-Фронт… Располагались они в основном в Таласской и Чуйской областях. Как только развалился Советский Союз и открылись границы, немцы стали массово возвращаться на историческую родину и спустя двадцать лет их осталось в Кыргызстане менее 10 тысяч. «Фергана» познакомилась с оставшимися в республике семьями немцев, чтобы узнать подробности их 136-летней киргизской эпопеи.

Немцы в Киргизии

Еще в 1762 году Екатерина II издала манифест, в котором призывала немецких крестьян поселиться на свободные земли Поволжья и Северного Причерноморья и предоставляла им обширные льготы. За переселенцами сохранялась свобода вероисповедания, им не надо было нести воинскую службу. Они в течение 30 лет освобождались от любых налогов и податей, им давали земли и беспроцентные ссуды на постройку домов, закупку сельскохозяйственного инвентаря и скота.

После завоевания Россией Средней Азии и Казахстана немцы, движимые самыми разными причинами и поддержанные новыми властями Туркестана, отправились осваивать новые земли. История немецких поселений в Киргизии началась во второй половине XIX века. За прошедшее с тех пор время представители этого народа внесли огромный вклад в хозяйственную и культурную жизнь Киргизии. Они занимались улучшением пород скота и вводили агротехнические новшества, исследовали леса и открывали промышленные предприятия. Немцы составляли около половины всех ученых — исследователей Киргизского края. Композитор Владимир Фере создавал первые отечественные пьесы и балеты, и даже эпос «Манас» иллюстрировал народный художник Кыргызстана, немец по происхождению Теодор Герцен.

Меннониты во время переселения из Заволжья в Туркестан в сопровождении казачьего конвоя. 1881 год. Источник - Photo.Kg

История I. Меннониты

Первыми немцами на территории республики стали меннониты — приверженцы одного из протестантских течений, возникшего в Северной Европе в XVI веке. Их поселения создавались при поддержке генерал-губернатора Туркестана Константина фон Кауфмана. В 1882 году около 100 семей меннонитов основали четыре села в Таласской области. Причиной этому было введение в Российской империи в 1874 году всеобщей воинской повинности, от которой меннониты до этого освобождались по религиозным причинам. На жителей Туркестана эта повинность не распространялась. Впоследствии в этот район подселялись не только члены меноннитской общины, но и немцы других вероисповеданий. В немецких поселках стало развиваться сельское хозяйство, появились первые промышленные предприятия.

В 1925 году произошло переселение немцев-меннонитов из Таласской области в Чуйскую, где недалеко от Пишпека (Бишкека) они образовали два поселка — Бертгаль (ныне Рот-Фронт) и Гринфельд (сейчас имени Тельмана). В 1928 году были основаны сёла Люксембург и Фриденфельд. В тридцатые годы там были созданы колхозы.

Трудно подобрать эпитеты для описания немецкого дома, само это понятие — «немецкий дом» — означает большое, ухоженное, сделанное на совесть жилье. Когда началось массовое переселение немцев на историческую родину, было большой удачей купить их дома, выгодно отличавшиеся по качеству от всех прочих жилых строений.

«Фергане» повезло найти потомков первых меннонитов-переселенцев. Николай и Ирина Паульс пригласили нашего корреспондента в гости в свой дом, что находится в поселке Рот-Фронт в 40 минутах езды от Бишкека.

Николай и Ирина Паульс. Фото автора

Осматривая идеально ровные кукурузные поля, чистые курятники и коровник, остальное хозяйство, постепенно погружаешься в историю этой семьи. Паульсы до сих пор придерживаются традиций своих предков. Дома говорят по-немецки. У них пятеро детей: Элеонора, Инна, Раймонд, Марк и Диана. Обязанности по хозяйству распределены между всеми детьми. В этом доме все делают сами, даже пекут хлеб и готовят сыры, которыми угощают гостей.

Николай: Все началось с того, что немцев-меннонитов, верующих людей, пригласила к себе на Волгу Екатерина II. Немцы начали обживаться. Но спустя какое-то время русские испугались, что немцев вокруг становится много, и меннонитов принялись выселять в другие земли. В 1900 году моя бабушка уехала из России в Узбекистан. Она жила в поселке Ак-Мечеть Хорезмского района до тех пор, пока после революции не началось раскулачивание. Жили они относительно богато, значит, и их коснулось. Бабушку выселили в Таджикистан — в пограничную зону на границе с Афганистаном. (В 1880-х годах на территорию нынешнего Узбекистана немцы попали по той же причине, что и в Киргизию, – стремясь избежать воинской повинности. Хивинский хан Мухаммад Рахимхан II разрешил немцам поселиться в Хорезме. Немцы были размещены в поселке Ак-Мечеть, прожили там более 50 лет и были депортированы в Таджикистан. — Прим. «Ферганы»). Бабушка родила 11 детей, в том числе мою маму, которая тоже вышла замуж за немца-меннонита. В 1961 году родился я, а в 1974 году мы переехали в Киргизию.

Поселились мы в этом же доме, где живем до сих пор. В 18 лет я ушел в армию — служить мы были должны, — а затем женился.

У нас с Ириной родилось пятеро детей. Мы бережем свою культуру и традиции. На улице говорим по-русски, дома только по-немецки. Когда-то в Рот-Фронте все говорили по-немецки…

Конфликтов с коренным населением у нас никогда не было. Деревня – это совсем не то, что город, тут все вместе живут и вместе работают. Раньше здесь был большой колхоз с мастерскими, где я 15 лет отработал токарем. Женщины больше трудились на полях: сахарную свеклу выращивали, овощи. Хорошо жили. Сложнее стало после распада Союза, колхоз поделили на участки, все стали сами по себе.

Первые немцы уехали из Киргизии в 1978 году, около 10 семей, потом лавочка прикрылась. Отъезд возобновился в 1982 году, потом в 1987-м. Когда-то тут было 200 немецких домов и лишь одна семья киргизов. Сейчас нас осталось 10 семей. Человек всегда ищет, где лучше, вот и мои родители тоже поехали. Мои родственники приезжают в гости, им очень нравится наша природа. А вот социальной защищенности здесь, по сравнению с Европой, нет – это главная причина, по которой люди не хотят здесь жить.

Ирина: Я не знаю, как мои дедушка и бабушка попали в Талас, но мои родители появились на свет там. Знаю, что в 1938 году отца матери, моего дедушку, забрали в концлагерь, и он не вернулся. Отец, родившийся в 1912 году, на 15 лет без всяких оснований был рекрутирован в трудовую армию.

Он вернулся домой, когда ему было уже 40. Болел цингой, у него выпали зубы, одна нога стала короче. Пока отца не было, его жена ушла от него с двумя детьми и снова вышла замуж. Что касается мамы, то ее первым мужем был карачаевец. (Карачаевцы, калмыки, ингуши, чеченцы, балкарцы также были подвергнуты депортации в СССР. — Прим. «Ферганы»). Наши молоденькие немочки часто выходили за них замуж. Мама прожила с ним восемь лет и родила двоих детей. Потом муж загулял, и мама его бросила. Сошлась с моим отцом, который был старше нее на 15 лет. У них еще родилось 13 детей, двое умерли, а остальные, 9 девочек и два мальчика, до сих пор живы. Потом родители переехали сюда.

Я родилась в 1963 году. По специальности я бухгалтер. Раньше не было такого, что ты обязательно должен был учиться. После школы все шли работать. А меня папа почему-то отправил учиться во Фрунзе (Бишкек) на курсы бухгалтеров. После работала в пекарне, готовила отчеты. Уходила в декрет, потом работала в детском саду.

С Колей мы познакомились в Доме молитвы. Там раньше всегда собиралась молодежь, мы пели и играли на инструментах. Сейчас из 700 прихожан осталось лишь 60, но хор по-прежнему собирается, я регент. Когда Колю забрали в армию, я училась в столице. В 1980 году он написал мне первое письмо. Потом вернулся из армии, мы погуляли два года и затем поженились.

Что касается нашего вероисповедания, то при СССР наших родителей часто вызывали в райком, проводили беседы. В семье нас учили жить по Библии, но ведь это неплохо. Мы всегда хорошо усваивали школьные предметы, и школы на нас «выезжали» по успеваемости. Дома же нас учили, что нельзя воровать, обманывать, списывать – это все грех. Мы были идеальными детьми.

Мы сохраняем культуру, наши традиции и веру, наши дети и внуки говорят на немецком, русском и киргизском языках. Мы отмечаем наши праздники: праздник Урожая, праздник Матери, День пожилых, Пасху и Рождество — и всегда приглашаем всю деревню, независимо от вероисповедания, готовим плов и накрываем столы.

Но мы отличаемся от соседей. У нас все должно быть по порядку. Нам надо, чтобы везде было чисто. Мы так воспитаны. Мы считаем, что надо косить траву каждый день и яблоки собирать, чтобы не валялись на земле. Не зря наше село называли мини-Швейцарией. Если у нас дом не побелен, я не могу в нем жить. Белить раз в год? Да вы что, мы его в год три раза белим. А дочери постоянно моют окна. Еще мой отец говорил, что окна – это лицо хозяйки, они всегда должны блестеть.

Мы чтим нашу веру. Никаких абортов. Сколько Бог даст детей, столько нам и надо. Я в 37 родила последнего ребенка, мама моя — в 45. У нас с Колей уже восемь внуков.

Нельзя пить и курить, нельзя прелюбодействовать. Если в доме какая-то беда, то мы молимся. Когда молишься с верой, то Бог слышит твои молитвы. У нас нельзя ссориться, и если это происходит, то мы просим прощения друг у друга.

Ирина: К нам приезжали иностранные журналисты и написали про нас чушь, что наши девочки ходят только в длинных юбках и туфлях без каблуков. Но вы бы посмотрели на наших девочек, какие они красивые. А парни?! Они занимаются спортом, играют в оркестре. Почему этого никто не видит?! В тот день дочь подметала двор в длинной юбке – это и заметили журналисты, но разве так запрещено одеваться? У нас грех надевать мужскую одежду – это мерзость перед Богом. Когда женщина надевает брюки, у нее даже походка меняется. В Библии также написано, что нельзя заниматься плетением волос и прокалывать уши. Бог создал Еву, и она была очень красивая, без серег и макияжа. Я не против макияжа, но это обман. Мои девочки не красятся и не носят серьги. Правда, брючки они носят, но только не в Дом молитвы. Еще у нас нет икон. В Библии написано, что мы не должны преклоняться перед тем, что создано рукой человека.

Те же журналисты написали, что у нас нет интернета и телевизора. Телевизора не было, потому что отец говорил, что чем сидеть с телевизором, лучше сделать что-нибудь полезное: заняться спортом или поработать в огороде. У нас есть телефоны, интернет и скайп. Своя группа в WhatsApp, где мы рассказываем родственникам в Германии о своей жизни, высылаем фото и видео. И они нам что-то присылают.

Мы никогда не думали, что будет такое время, когда мы останемся практически одни. Из моих близких родственников здесь живут лишь две сестры. Когда-то мы тоже думали об отъезде, но дети были против: у них тут друзья. Всегда думали, что так и будем жить, окруженные многочисленными родственниками. Не получилось. Но часто летаем в Германию, и родственники приезжают к нам. Некоторые мои родственники не считали Киргизию родиной, а я говорю так: Родина человека там, где он родился. Вот только будущее своих детей здесь я уже не вижу.

При СССР было такое время, когда не было сотовых телефонов и прочих устройств, люди друг с другом общались и были добрее. Сейчас люди сконцентрированы только на себе. У нас был рубль, на который ты мог купить сетку продуктов. А что ты сейчас купишь на 1000 сомов? Когда-то в нашем селе была пекарня, своя больница, роддом и детский сад. Наш колхоз был миллионером. Люди начали уезжать, потому что хотели жить лучше. Посмотрите, во что превратилось наше село».

Ужин закончен, мы прощаемся, а Николай напоследок показывает Дом молитвы, в котором с каждым годом становится все меньше прихожан. Большое здание с цитатами из Писания на стенах. Много лет назад переселенцы привезли сюда книги с нотами и старинную Библию, изданную в 1859 году, когда первые немцы еще даже не ступили на киргизскую землю.

Старинная Библия

История II. Трудовая армия

В 1941–1945 годах немцев из европейской части СССР стали массово отправлять в трудовые армии. К концу 1941 года в Сибирь и Казахстан было переселено свыше 800 тысяч советских немцев. Как и другие переселенцы, существовали они на грани выживания. Отчаяние могло толкнуть их на любой шаг. По мнению центрального руководства НКВД, основанному на докладах с мест, ситуация с немцами-переселенцами достигла такой степени остроты и напряженности, стала столь взрывоопасной, что обычными превентивными арестами положение спасти было нельзя, необходимы были радикальные меры. Такой мерой стал призыв всего трудоспособного немецкого населения в Трудовую армию. Мобилизация советских немцев на «трудовой фронт» решала сразу две проблемы: ликвидировалась социальная напряженность в местах скопления депортированных немцев и пополнялся контингент системы принудительного труда.

Трудармия была расформирована в 1947 году, но немцам по-прежнему было запрещено возвращаться в места довоенного проживания, и они ехали туда, где жили их родственники, – в страны Центральной Азии.

Изучая тему киргизских немцев, мы не могли не заглянуть в общественное объединение «Народный Совет немцев Киргизии», где познакомились с заместителем председателя Совета Маргаритой Коптевой. По матери Маргарита — немка, и до работы в Совете она никогда не задавалась вопросом, почему родилась на Урале — в городе Кизел Пермской области.

— Моя бабушка Доротея родилась 1911 году в деревне Розенталь в Автономной Республике немцев Поволжья. (Поволжские немцы – потомки переселенцев, расселенных на основании манифестов Екатерины II в Нижнем Поволжье в 1760-е годы. После 1917 года они получили территориальную автономию — АССР немцев Поволжья. В 1941 году были депортированы в Сибирь и Казахстан, а республика упразднена. — Прим. «Ферганы»). Глухонемые родители называли ее Тортья, а когда пришла пора получать паспорт, ей сказали, что такого имени нет и «будет она Наташей».

После смерти родителей бабушка попала в прислуги в семью судьи, где к ней относились как к дочери и даже выдали замуж. Двое первых детей ее умерли, а в 1938 году родилась моя мама Эрнеста. В 1941 году бабушку, ее свекровь, свекра и трехлетнюю маму выселили в Барабинский район Новосибирской области, на ферму №1, где бабушка работала дояркой.

В 1944 году бабушку забрали в трудармию, где она работала на военном заводе в городе Киселев Кемеровской области до 1950 года.

Еще шесть лет после трудармии бабушка жила в спецпоселении на Урале в городе Кизел и работала на рудоремонтном заводе. Там ее дочь, моя мама, вышла замуж за моего отца, Клавдия Васильевича Волоскова. Он русский, родом из деревни Вятка Кировской области.

В Кизеле бабушка освоила профессию маляра-штукатура. Вместе с другими поселенцами она жила в бараках. По ее воспоминаниям, питьевая вода хранилась в общих бочках. Зимой вода замерзала, ее разбивали ковшами, а на дне находили мертвых крыс. Только в 1956 году с бабушки сняли ограничения. (В декабре 1955 года в СССР был принят указ «О снятии ограничений в правовом положении с немцев и членов их семей, находящихся на спецпоселении». — Прим. «Ферганы»).

В 1967 году у ее дочери родилась я, еще через год – моя сестренка. В Кизеле мы жили вплоть до 1962 года, когда бабушка с мамой переехали в киргизский город Фрунзе. Ехали мы вслед за соседями, которые немногим ранее переехали в Киргизию — теплую, фруктово-ягодную страну. Тысячами голодные люди приезжали на подводах и с нуля начинали свою жизнь. Как и моя бабушка, которая работала на стройках города, — отделывала новые дома. И самое мое теплое воспоминании о бабушке Доротее – это как она пела мне песню Schön ist die Jugend bei frohen Zeiten («Прекрасна юность — веселая пора» — свадебная песня российских немцев, под которую невеста снимает фату).

Второй раз мама вышла замуж во Фрунзе за немца по фамилии Петерс, и они уехали в Германию. Фамилия мамы Роор. Я всегда говорила, что возьму ее фамилию и национальность, но тогда, в семидесятые, это не сулило ничего хорошего. Существовал негласный закон, что детям немцев при получении паспорта лучше писать любую национальность, только не «немец». Только в 1996 году я поменяла национальность. И детям поменяла свидетельства о рождении, чтобы в графе национальность матери стояла «немка».

Наталья Роор. Фото из архива потомков

Мы все пошли по стопам бабушки – работали в строительной сфере. Мама была арматурщицей на Урале, здесь — на заводе железобетонных изделий, и параллельно училась на вечернем отделении Фрунзенского строительного техникума. Этот же техникум окончила и я, после чего работала на заводе железобетонных изделий в селе Кок-Жар в горах.

Потом развалился СССР, и зависший вопрос о реабилитации заставил немцев податься в Германию. Но многие люди, особенно в зрелом возрасте, себя там не нашли. Мама со вторым мужем решили уехать в Германию в 1992 году из-за экономической ситуации. Заявление они подали в 1991 году, через год им пришел положительный ответ. Мне и двум моим сестрам тоже сказали собираться, но так как родители не подали документы на всех сразу, нам пришел отказ.

Тогда был закон, что если тебе отказали один раз, то это навсегда. Но потом законы поменяли, и после отъезда родителей все надеялись на переезд. Стыдно признаться, но у нас даже пододеяльники были в дырах, потому что мы все ждали положительного ответа и жили, как говорится, на чемоданах. Но что-то не складывалось. Потом я сказала себе: все, хватит ждать — и стала жить нормально. И вот уже 27 лет исполнилось с первой подачи моих документов.

После развала СССР я 10 лет сидела без работы и как-то пришла послушать хор при Совете немцев. И тут я услышала ту самую песню, которую пела мне бабушка. Стала чаще сюда приходить, а потом осталась работать.

До переселения 1990-х годов в Киргизии проживало более ста тысяч немцев, которые были задействованы во всех сферах жизни: в сельском и лесном хозяйстве, в животноводстве и культуре. Немцы Киргизии уникальны потому, что хранят и транслируют не только свою культуру, но и той страны, в которой живут. Поэтому первостепенная задача нашего Совета, который был создан в 1992 году, – сохранение языка и культуры и помощь соотечественникам.

История III. Депортация

После появления Указа Президиума Верховного Совета СССР «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья» от 28 августа 1941 года была ликвидирована Автономная Республика немцев Поволжья и произведена тотальная депортация населения. Немцам было дано всего 24 часа, чтобы подготовиться к переселению и с ограниченным количеством своего имущества прибыть в пункты сбора, откуда депортируемые были вывезены в отдаленные районы Сибири, Казахстана и Средней Азии.

Александр Гофман — потомок немцев-переселенцев и один из членов творческой группы, которая готовила в 2014 году в Бишкеке выставку «Немцы в истории Киргизии».

— Моя мама жила в немецком хуторе на территории Краснодарского края. Она рассказывала, как в июле 1941 года оттуда забрали всех мужчин от 14 до 55 лет. Прошло всего несколько месяцев, и семью деда вместе с другими оставшимися женщинами и детьми выслали в Северный Казахстан согласно указу о переселении немцев. Отправляли людей товарными поездами, многие умирали по дороге.

Александр Гофман. Фото автора статьи

У моей бабушки по дороге умерли двое из троих детей, выжила только моя мама, Мария Энгель, 1939 года рождения. Ее фамилия происходит от слова «ангел». Позже дописали «с» — получилось Энгельс. Что касается дедушки, то только в 1975 году мы выяснили, что после переселения он работал в трудовом лагере на лесоповале под Екатеринбургом, а что с ним стало дальше — никому не известно.

Однажды мама повезла кого-то из родственников в Славгород на Алтай, и ей надо было заехать в Киргизию забрать бабушку. Там маме понравилось, и она осталась жить в немецком селе Люксембург, где уже жила ее двоюродная сестра. Работала мама дояркой. Там же познакомилась с моим отцом Рудольфом Гофманом, он работал плотником. Папа, 1937 года рождения, был из семьи таких же высланных немцев, как и она. Когда мама была мной беременна, она уехала в Казахстан к матери. 15 октября 1962 года родился я, и отец забрал нас обратно. Здесь, уже в Киргизии, у меня появились брат и две сестры.

Село Люксембург входило в колхоз «Труд», где работала основная масса немцев. Немцы в основном семейные люди, трудолюбивые и непьющие, поэтому наши колхозы во всех соцсоревнованиях занимали первые места.

Что касается сохранения традиций, то мы всегда отмечали наши национальные праздники, и была, наверное, какая-то договоренность с властями, так как нам сильно не мешали. Даже школа у нас была немецкая — имени Розы Люксембург. Немецкий преподавался со второго класса как родной. Но молодежь все равно плохо знала язык, нам уже не с кем было разговаривать, да и вне дома разговоры по-немецки не приветствовались. А вот наши бабушки и дедушки, наоборот, плохо говорили по-русски.

Конечно, в повседневной жизни немцы испытывали сложности, и слово «фашист» тоже приходилось слышать. Даже моего сына Рихарда, 1993 года рождения, так называли пару раз. Были среди нас те, кто менял из-за такого отношения национальность и фамилию, но я всегда был уверен, что ничего менять не буду. В моем роду эту глупость никто не сделал ни разу. Хотя именно из-за того, что я немец, не удалось поступить в политехнический институт. Зато отслужил в Советской армии во Владивостоке. Правда, немцы служили только в стройбатах. После армии я поступил в училище по специальности «ИЗО и черчение», хотел стать дизайнером.

В каждой семье была своя причина уехать в Германию. Массовые депортации неоднократно касались немцев со времен переселения в Россию. Условно говоря, немцы всегда чувствовали, что они не на своей земле, и стремились вернуться на историческую родину. До сих пор это единственный народ бывшего СССР, который не реабилитирован.

Всем, кто ехал, было тяжело адаптироваться. Наши немцы привыкли к коллективизму, а там все индивидуалисты. Но чего нет здесь, но есть там – это социальная защищенность.

Первые немцы начали уезжать в 1987 году. Тогда было правило, что один человек не мог взять с собой более 270 марок. Ты имущество продаешь, а деньги взять с собой не можешь. Потом были сделаны послабления, и люди стали брать с собой контейнеры с вещами.

Как к художнику, ко мне обращались с просьбой подписать контейнеры. Надо было без ошибок и крупно на двух языках написать адрес. Было время, когда в день я подписывал до 20 контейнеров. И как музыкант играл на проводах. Тогда же не было дискотек, мы играли в сельском Доме культуры, потом нас стали приглашать на свадьбы и проводы. Так и жили по графику: суббота-воскресенье — свадьба, понедельник-пятница — проводы. Проводы были богаче, чем свадьбы, потому что людям надо было куда-то девать деньги, поэтому их спускали на торжество. Помню, что как художник я зарабатывал 80–100 рублей за месяц и столько же за одну свадьбу.

Был еще один запрет. Не знаю почему, но в 1990-х годах выезжающим не разрешали вывозить с собой трудовые книжки. Однажды я зашел в свой отдел кадров и увидел в углу кучу трудовых книжек на уничтожение. Стал рассматривать, увидел фамилии друзей и их родителей. Собрал полчемодана и, когда поехал в гости к родственникам в Германию, отдал их матери. Тогда очень многие люди смогли по ним оформить пенсии.

Не уехал я потому, что не подал документы одновременно со своей семьей. Как говорят, уехать можно было только «паровозом» — всем вместе. Потом стало легче, и можно было уехать, если выполнишь три условия: сдашь экзамен на знание языка, докажешь, что ты немец (тут требовались документы родителей и их родителей) и соблюдаешь культурные традиции немецкого народа. Я попытался оформить отъезд, но мне отказали, и, будучи в очередной раз у родственников в Германии, я решил обжаловать этот отказ. Ответ пришел смешной. Там говорилось, что если бы я остался в Германии, то мне бы дали вид на жительство. Но я уехал, так как это был отпуск, и моя виза заканчивалась. Сейчас я вариант с отъездом не рассматриваю, а вот сын подумывает.

Как относиться к истории нашего народа? Философски. Ничего с этим не поделаешь. Мы рождаемся без национальности. И жизнь наша в любом случае продолжается. Тем более что такой национальности, как немец, когда-то вовсе не существовало. Некогда русские всех иностранцев называли «немцами», объясняя это тем, что «раз по-русски не говорит, значит немой — немец».

Последним переселением немцев стало возвращение на историческую родину в 1990-е годы. По данным Совета немцев Кыргызстана, из когда-то более чем 100-тысячного немецкого населения республики сейчас осталось 8267 человек. В Германии про них не забывают. Так, автору этих строк было удивительно во время недавней командировки в Германию увидеть в соборе города Шверин сундук для подаяний с табличкой «Для немецких общин в Казахстане и Центральной Азии».