Имя мое иероглиф

Как-то в МПГУ имени Ленина мне довелось услышать разговор почтенного профессора и юного студента.

— Ну, я этого не понимаю, — сказал студент, — это для меня филькина грамота.

— Если вы этого не понимаете, это для вас не филькина, а китайская грамота, — строго поправил его профессор.

И в самом деле, человечество не выдумало грамоты более сложной, чем китайская. Тем, кто берется изучать китайский язык, часто кажется, что это вообще самая трудная вещь на земле. Учитывая, что в течение тысячелетий над письменностью работали многие поколения китайцев, это уже не выглядит таким удивительным.

Однако поколения поколениями, но принято считать, что у китайской письменности есть конкретный создатель. Звали его Цан Цзе, жил он около пяти тысяч лет назад и был придворным историографом императора Хуан-ди.

Как гласит легенда, на мысль о создании иероглифов навели Цан Цзе следы птичьих лап на песке. Он понял, что не обязательно долго и трудно рисовать сам предмет, можно дать каждому предмету и явлению отдельный знак, совсем простой рисунок. Эти знаки стали называться «вэнь» — изображение, орнамент. Потом начали создавать более сложные знаки, состоящие уже из нескольких простых рисунков — вот их-то и назвали «цзы», иероглифы. А полное их название, которое используется до сих пор, звучит как «хань цзы», то есть китайские иероглифы. (М.В. Софронов, Китайский язык и китайская письменность. — М.: АСТ: Восток-Запад, 2007, с. 449).

Все в этой истории замечательно, если не считать того, что Хуан-ди, он же Желтый император, он же Желтый предок, — персонаж мифический, легендарный. Его называют первопредком всех вообще китайцев. Хуан-ди приписывают изобретение топора, лодки и весла, ступки и пестика, лука и стрел, платья и туфель. Только жен у него было 1200 штук, не говоря об остальном имуществе. Вопрос: если Хуан-ди существует как легенда, кем является его историограф Цан Цзе? Вероятнее всего, тоже легендой. Тем более что изображают его обычно с четырьмя глазами — в знак его особенной прозорливости. Китайцев, однако, это не смущает; как говорил герой фильма «В джазе только девушки», у всех свои недостатки.

Китайцы здраво полагают, что раз письменность есть, должен же был кто-то ее изобрести — так почему это не мог сделать Цан Цзе? Вы говорите, что он легенда, как и его патрон Хуан-ди? Но согласно китайскому путеводителю «Хуа чжун цзы чжу ю» в городе Шанцю в провинции Хэнань есть могила Цан Цзе. А еще там есть его памятник высотой три метра и кумирня (небольшой домовый храм, посвященный божеству или предку, возведенному в ранг божества). По логике, раз есть могила, то должен был быть и человек, который в ней похоронен.

Однако у китайцев своя логика. Например, в городе Шаосин имеется могила еще одного императора, которого звали Великий Юй. Он остановил Всемирный потоп при помощи особого магического шага, на досуге любил превращаться в медведя, а в жены себе взял девятихвостую лису-оборотня. Мог ли такой человек существовать в действительности? Тем не менее могила у него есть. Как и у Цан Цзе.

Цан Цзе часто изображали четырехглазым - за прозорливость. Иллюстрации с сайта Newsbee.ru

Однако существовал ли Цан Цзе на самом деле или нет, уже неважно. Официальная версия, принятая в ООН, гласит, что китайскую письменность изобрел именно он.

Некоторые, правда, уточняют, что китайская история письма начинается еще с легендарных императоров Фу Си и Шэнь-нуна. В те времена для записи использовались шнурки с узелками, зарубки на бирках и триграммы, которые состояли из комбинации целых и прерванных линий.

Так гласит легенда. Однако археологические исследования дают еще более ошеломляющие результаты. Первые письменные знаки в Китае появляются в пятом тысячелетии до н.э., то есть не за пять даже, а за семь тысяч лет до нас, — это насечки на керамических сосудах. (М. В. Софронов, Китайский язык и китайская письменность. — М.: АСТ: Восток-Запад, 2007, с. 450).

Как видим, возраст китайской письменности уже очень солидный. Несмотря на это, ООН спохватилась только в 2010 году, и с тех пор начали официально отмечать День китайского языка. Теперь он ежегодно празднуется 20 апреля.

На чем говорят мандарины?

Понятно, что за несколько тысячелетий своего существования китайский язык и китайская письменность менялись кардинально. За всеми изменениями уследить невозможно, однако интересно посмотреть, во что же превратился современный китайский язык.

Во-первых, как все знают, китайский язык — это множество разных диалектов и наречий, и носитель одного наречия может не понимать носителя другого, хотя оба они китайцы. Встает естественный вопрос — как они тогда вообще разговаривают?

Китаец бы на это ответил, что, если нет дела, то и разговаривать не нужно, а если дело обещает выгоду, то понять друг друга можно всегда. В действительности, конечно, все обстоит не так просто.

У китайцев есть общий для всех нормативный язык. Он так и называется — путунхуа, общий язык. Путунхуа был создан на основе гуаньхуа — языка чиновников, который, в свою очередь, базировался на пекинском диалекте, поскольку Пекин уже много столетий — с небольшими перерывами — является столицей Китая.

На Западе современный путунхуа по традиции часто называют мандарином. Дело в том, что китайских чиновников иностранцы звали мандаринами, и это название перенесли и на официальный язык, на котором те разговаривали. Любопытно, что за пределами Китая долгое время главной разновидностью китайского был вовсе не мандарин-путунхуа, а гуандунский диалект Юэ. Именно из провинции Гуандун еще с XIX века шел на Запад большой поток эмигрантов. Он усилился в середине XX века, когда Красная армия Мао Цзэдуна погнала войска Чан Кайши. Как говорил один современный мастер ушу, чьи предки обосновались в Америке в тот период, «трусы остались на родине, а те, у кого хватило смелости, бежали от коммунистов в США».

Стоит заметить, что путунхуа — это не какой-то реальный диалект, а искусственно созданный язык. Однако на нем говорят (точнее, должны говорить) все живущие в КНР китайцы и национальные меньшинства. Его учат в школе и институтах, на нем снимают фильмы, на нем говорят по телевидению, радио, в госучреждениях и в сфере обслуживания. По идее, если вы владеете путунхуа, трудностей у вас в Китае возникнуть не должно.

На практике же случается разное. Ты, например, приходишь в ресторан где-нибудь в провинции Гуйчжоу, в городе, скажем, Аньшунь. Начинаешь заказывать ужин. Официантка слушает твой путунхуа, все понимает, но отвечает почему-то на местном диалекте. Который понять может только тот, кто именно здесь, в Аньшуне, родился и вырос.

Иллюстрация с сайта Keatschinese.com

Почему же она поступает так странно? Как сказали бы китайцы — нравится. На самом деле ей просто неохота напрягаться и отвечать на путунхуа — все же этот язык для нее выученный и на ее родной диалект он совершенно не похож. К тому же, может, она на этом путунхуа так разговаривает, что ее все на смех поднимают. Так что, если иностранный турист хочет пообедать, пусть сам догадывается, что именно ему сейчас говорят. А если ему приспичило послушать нормативный язык, пусть едет в Пекин.

Хотя, скажем честно, и в Пекине можно попасть в неудобное положение. Как-то раз я видел, как китаец из провинции не мог найти общего языка с менеджером небольшой частной гостиницы. Провинциал говорил на нормативном путунхуа, а менеджер — на пекинском диалекте. И хоть разница между ними, в общем, невелика, но фонетически они несколько различаются. И если ты не привык к пекинской манере, то со своим путунхуа вполне можешь сесть в лужу даже в столице. Да что говорить о провинциалах, если иной раз два пекинца не могут найти общего языка — настолько он сложен!

Но это все-таки скорее исключения из правил. И человек, знающий путунхуа, как правило, худо-бедно может объясниться на всей территории континентального Китая (а зачастую и в Гонконге, на Тайване, в Сингапуре — словом, почти везде, где живут этнические китайцы).

Куда летит дракон

Считается, что в китайском языке есть две главных сложности. Первая — это так называемые тоны. Разные «любители Востока» часто путают их с интонацией. Но это большая ошибка: система тонов — то, что кардинально отличает китайский от нетональных языков.

В нормативном путунхуа четыре основных тона: ровный, восходящий, нисходяще-восходящий и нисходящий (в некоторых китайских диалектах их больше). И есть еще вспомогательный пятый тон — он же нейтральный или слабый. Тон этот обычно используется с суффиксами и частицами.

Практически за всеми китайскими словами закреплены свои тоны. Если вы, произнося китайские слова, не будете их тонировать или будете путать тоны, китаец вас просто не поймет. Дело в том, что в китайском языке ограниченное количество слогов и очень много похожих слов. В речи их можно различить только по тону и по контексту. Вот вам классический пример, реальная китайская фраза: «Ма ма ма ма ма?» Переводится она так: «Мама бранит лошадь?»

Иностранец решит, что над ним издеваются: как это можно перевести, ведь все слова одинаковы? Для иностранца — да. Но китаец различает в них тоны. Первые два слога в слове «мама» произносятся ровным или, иначе говоря, первым тоном. Второе слово «бранит», тут слог произносится нисходящим, или четвертым тоном. Третье слово «лошадь» произносится нисходяще-восходящим, то есть третьим тоном. И последний слог «ма» произносится нейтральным тоном и обозначает вопросительное слово, то есть то, что мы на письме отмечаем знаком вопроса.

Конечно, подобных вопиющих случаев не так много даже в китайском. Но, как бы там ни было, человек должен помнить все тоны во всех словах, которые произносит. Иначе его просто не поймут.

Забавное признание делает в своей книге выпускник МГИМО Евгений Бажанов: «Что касается нас, студентов МГИМО, то, чему мы не уделяли достаточного внимания, — так это тонам в китайском языке. Педагоги как-то не очень внушали нам их важность. Одни — потому что сами плохо ими владели, другие, видимо, не хотели брать на себя дополнительные хлопоты. В итоге выпускники МГИМО неплохо умели читать и писать по-китайски, адекватно понимали китайскую речь, а вот по части говорить...» (Е. П. Бажанов, Китайская грамота. — М.: Восток-Запад, 2008, с. 27).

А в Институте военных переводчиков и вовсе бытовала поговорка: «Если в руках автомат, а за спиной танк, никакие тоны не нужны — все поймут и так».

На самом же деле без тонов в китайском языке — никуда. Даже чтобы просто слушать и воспринимать китайскую речь, надо иметь «наслышанное» ухо, чтобы мозг автоматически, сходу различал тоны, а значит, понимал, что говорится. Времени анализировать и вспоминать в живом общении, какой тон к какому слову относится, конечно, нет. Для этого существует система повторений: слова во время заучивания повторяются много раз подряд — по отдельности и в контексте, пока не начинают «от зубов отскакивать».

Вторая главная проблема в китайском языке (точнее, первая) — это иероглифы, то есть та самая китайская грамота, о которой столько разговоров. Когда хотят попугать неофита, обычно показывают ему что-нибудь вроде иероглифа 龖 — «полет дракона» или 靐 — «раскаты грома». Человек, который не изучал китайский, не то что запомнить, даже перерисовать их правильно не сможет. К счастью, не все иероглифы такие сложные. Однако даже иероглифы средней сложности требуют больших усилий, чтобы их заучить, и еще больших — чтобы не забыть. Если ты не читаешь книги постоянно, иероглифы так и норовят выскочить из памяти. Это в равной степени касается как иностранцев, так и китайцев.

Фото с сайта Tutorming.com

Если вы дадите среднему китайцу в руки книжку и спросите, что означает какое-нибудь предложение, он, скорее всего, не переведет его сходу. Он скажет: «надо подумать». На самом деле ему не нужно думать, он просто не помнит значения всех иероглифов в предложении. Ему необходимо заглянуть в китайско-китайский словарь, где совсем простыми иероглифами объясняются более сложные.

Так или иначе, запомнить сто иероглифов нетрудно. Тысячу — уже сложнее. При этом в больших китайских словарях — десятки тысяч иероглифов. К счастью, в активном обиходе используется всего несколько тысяч. Но от этого, поверьте, не легче. Слово может состоять из одного иероглифа, а может из двух, трех, четырех. И если даже человек знает все иероглифы в слове, это не значит, что он можешь понять его смысл. Поэтому учить приходится не только иероглифы, но и конкретные слова. А это увеличивает объем работы еще в несколько раз. На первых этапах обучения затрудняет ситуацию и то, что все слова в китайских текстах пишутся слитно. Это значит, что надо еще правильно поделить этот текст, а иначе будет непонятно, что именно написано.

Считается, что для того чтобы твердо запомнить иероглиф, нужно написать его не менее пятидесяти раз подряд. Но, вообще-то, это минимум, рассчитанный на одаренных людей с хорошей памятью. Сами китайцы предпочитают прописывать иероглифы как можно больше. В прописях, которые продаются в КНР, количество повторений одного иероглифа начинается обычно от ста и выше.

Между прочим, у китайцев есть книжки по изучению иероглифов для детей трех, двух и даже одного года. Чем раньше начнешь учить, тем крепче запомнишь.

Отдельная наука — переводить незнакомые иероглифы. В «буквенных» культурах ты можешь найти в словаре слово, даже совсем не зная языка. А вот чтобы найти нужное слово в китайском словаре, человеку уже понадобится некоторый опыт: он должен понимать, из каких элементов состоит иероглиф, на сколько черт делятся эти элементы и в каком порядке они пишутся. Кроме того, сам поиск иероглифа требует определенного порядка. В общем, эта система ощутимо сложнее той, к которой привыкли европейцы в своих словарях.

Если все это так сложно, логично было бы спросить, почему нельзя отменить иероглифы и писать буквами — тем более что буквенную латинскую запись китайцы все равно используют при обучении своему языку детей и иностранцев. Причин тут несколько, но главная — разница диалектов. Одно и то же слово в разных диалектах произносится по-разному, но пишется везде одинаково. Поэтому книжку, написанную по-китайски, может читать даже человек, который нормативного китайского языка путунхуа не знает вовсе. Так что письменность — это то, что объединяет всех китайцев без исключения.

Стоит сказать еще об одной причине, по которой китайцы так держатся за иероглифы: для китайца слово обычно связано с образом иероглифа, именно он придает слову конкретный смысл. Если китаец услышал, например, слово «цзе» и по контексту неясно, что это, он попросит уточнить, какое именно это «цзе». Идет ли речь о старшей сестре, об одиночестве, о порицании, об узле, об ограблении, осторожности, о быстроте, таланте, чистоте, о завязывании, об упрямстве, воинственности, об истощении, распиливании, насесте, стеле, еще о множестве предметах и явлениях, которые могут обозначаться слогом «цзе» с восходящим тоном. А если сюда присоединить случаи, где «цзе» является частью других слов, то счет пойдет уже на сотни. Так вот, иероглиф сразу резко сужает смысловое поле и указывает на то, что хотел сказать собеседник. Именно поэтому так трудно изъять иероглифы из китайского языка и заменить их буквами.

Фото с сайта Dhumandarin.ices.cn

Кстати, именно поэтому иностранцам не следует учить китайский без иероглифов — в противном случае это будет пустая трата времени. И если кто-то предлагает вам облегченный вариант языка, так, чтобы «не грузиться» китайской письменностью, посылайте такого человека куда подальше, он жулик.

Надо сказать, что коммунисты, придя к власти, сильно облегчили жизнь простому китайскому народу. Многие так называемые «полные» или «старые» иероглифы они заменили новыми, упрощенными. Вот, например, как выглядит полный иероглиф «черепаха» — 龜. А вот так выглядит упрощенный его вариант — 龟. Согласитесь, второй выучить гораздо проще. Но все равно иероглифы остаются иероглифами, и это поле битвы, на которое рано или поздно выходит любой китаец. Надо сказать, что бьются они на этом поле всю жизнь, и далеко не все эту битву выдерживают, не говоря уже о том, чтобы победить в ней. Иными словами, практически у любого китайца в вопросах иероглифики есть белые пятна — да по-другому и быть не может.

Профессору хвост не нужен

На этом фоне китайская грамматика кажется довольно простой. Там нет ни склонений, ни спряжений, ни категории рода — словом, практически ничего из того, к чему мы с вами привыкли. Единственное, что в китайском языке есть точно, — это категория лица в местоимениях. И еще категория числа, но она тоже сохранилась почти исключительно в местоимениях. На существительные число почти не распространяется. Когда вы говорите «жэнь» – человек, это может быть и один человек, и много. Как же понять, о чем идет речь, — об одном предмете или о множестве? — удивляются неофиты. Ответ простой — по контексту. А если это очень важно, то рядом с существительным поставят цифру, например «сань вэй жэнь» — три человека.

Кстати, вот еще любопытная деталь китайского языка — так называемые счетные слова. Китайцы не скажут «лян пяо» — два билета или «сань цзяошоу» — три профессора. Они скажут: «лян ЧЖАН пяо» — две ПЛОСКОСТИ билетов. Или «сань ВЭЙ цзяошоу» — три ПЕРСОНЫ профессоров. Для каждой категории предметов есть свои счетные слова, которые тоже нужно помнить, иначе ты будешь считаться человеком малограмотным.

Правда, в последние годы в быту все чаще употребляют так называемое универсальное счетное слово «гэ» — штука. В ресторане, если вы попросите «лян ПИН пицзю» — две БУТЫЛКИ пива, шибко «грамотные» официантки вполне могут вас «поправить» и сказать «лян ГЭ пицзю», две ШТУКИ пива. Но если заменять бутылки штуками не очень грамотно, но, в принципе, допустимо, то считать на штуки, например, профессоров — это не комильфо. И уж совсем нехорошо, если вы будете путать счетные слова и считать, например, учителей, как собак, на полоски.

Хотя и тут бывают трагикомические исключения. Дочь Дэн Сяопина Дэн Жун вспоминает, что когда во время «культурной революции» их сослали в деревню на перевоспитание, там был один мальчик — тоже ссыльный из приличной семьи. Как-то на уроке, говоря о героях революции, он употребил специальное счетное слово, которое используется для героев. Однако по иронии судьбы это же счетное слово «тяо» используется и для собак.

Если бы он сказал просто «вэй», персона, или даже «гэ», штука, никакой проблемы бы не возникло. Но он сказал то, что сказал. Услышав это, малограмотная деревенская учительница просто взбеленилась. На чем свет стоит она стала бранить мальчика, крича, что он называет героев революции собаками. Нам сейчас это кажется смешным, но в то время подобное обвинение могло выйти боком и самому мальчику, и всем его близким.

Вообще-то, говорить о китайском языке можно бесконечно — там много смешного, странного и даже страшного, особенно для студентов. Но даже сказанного сейчас достаточно, чтобы составить себе некоторое представление о том, какое это удивительное и, между нами говоря, непостижимое явление. И если бы китайский язык не был таким сложным и на него не приходилось тратить столько времени и сил, китайцы давно бы обогнали всех по всем статьям и много лет уже диктовали бы свои условия всему остальному миру.