Ильхом.doc

Каким может быть современный театр на постсоветском пространстве? Исследованию этой темы была посвящена 11-я Лаборатория молодых режиссеров Центральной Азии, проведенная в Ташкенте в конце сентября при генеральной поддержке Швейцарского бюро по сотрудничеству при посольстве Швейцарии в Узбекистане.

Правда уличного разговора

Лаборатория, проходившая на площадке ташкентского театра «Ильхом», была организована совместно с московской «Школой театрального лидера» Центра имени Всеволода Мейерхольда. Участники лаборатории — молодые режиссеры, актеры и арт-менеджеры из Узбекистана, Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана и Туркменистана. Кураторы и тренеры — драматурги, режиссеры и управляющие известных экспериментальных театров России и стран СНГ. Целью такого творческого взаимодействия стало привлечение в региональные театры нового поколения, которое может принести свежие формы взаимодействия с обществом, в том числе установление доверительных отношений со зрителем.

Реализовать все это в реальности очень непросто. Новая театральная стратегия далека от культурных лозунгов, которыми в наши дни щедро сыплют чиновники, официальные идеологи и близкие к ним театральные деятели. Современный театр на пространстве бывшего СССР продолжает прояснять собственные позиции в отношениях с рынком, властью и вкусами зрительской аудитории.

Анастасия Патлай. Фото Андрея Кудряшова, "Фергана"

Режиссер, сценарист и актриса Анастасия Патлай рассказала участникам лаборатории о развитии независимого Театра.doc, который был основан Еленой Греминой и Михаилом Угаровым в 2002 году в Москве. Театр родился как неформальное сообщество драматургов, чьи актуальные пьесы оказались не востребованы государственными театрами. Даже театры, считающиеся прогрессивными, предпочитали ставить классику, от Шекспира до Чехова с Вампиловым. Новизну и актуальность таким спектаклям театры придавали, используя в разных пропорциях «авангардные» сценические приемы.

Театр.doc сразу и решительно обратился к жанру документального театра, основанного на реальных событиях и живых свидетельствах. В качестве одного из основных творческих методов Театр.doc использовал широко известную в Европе и США технику вербатим, когда пьеса создается путем монтажа дословно записанной речи реальных людей. Такую позицию театра его создатель драматург Михаил Угаров объяснял кризисом зрительского доверия к авторитетной точке зрения и авторской воле. «Я сам начинаю верить только эпизодам уличного разговора, который никто не комментирует. В нем я нахожу больше смысла и правды, чем в рассуждениях какого-нибудь гуманитария об устройстве мира», — говорил он в своих интервью.

К технике вербатим были добавлены и другие принципы строгой документальности. В результате возник театр, в котором сценарист сам ставит спектакль, а актеры выходят на сцену без грима и костюмов — в своем обыденном виде. Актеры при этом стараются не играть, а как бы представлять зрителям реальных людей. Что касается текста роли, то его можно даже читать по бумаге. Главное — не пытаться создать обобщенный или абстрактный «образ» в поучительной литературной истории, а представить живое свидетельство о вполне конкретном событии. При этом представление это безоценочное. Автор пьесы не должен ставить перед собой задачу преподнести публике некую истину, суждение нравственное или, наоборот, безнравственное. Драма со сцены переносится в голову зрителя и там разыгрывается, после чего он сам делает — или не делает — выводы. Если спектакль точно попадает в цель, может измениться зрительский взгляд на конкретное событие или даже на жизнь вообще…

Принципиальная «нулевая позиция» автора и актера, однако, вовсе не означает отсутствия у конкретных участников Театра.doc собственной гражданской позиции. Именно поэтому некоторые его спектакли повлекли за собой реакцию властей: театру не раз пришлось менять адрес, отбивать провокации и хулиганские атаки. Кроме того, нужно было гибко работать с репертуарным планом, чтобы «кассовые» постановки стали финансовыми донорами для спектаклей, которые авторы ставили без оглядки на массовые зрительские симпатии.

Спустя пять дней после своей лекции о Театре.doc Анастасия Патлай с помощью техники вербатим создала учебный спектакль под названием «Иногда я летаю», в котором как актеры и персонажи были задействованы практически все 28 участников лаборатории. Темой спектакля оказались реальные судьбы самих «лаборантов».

Женщины без шлемов

Екатерина Бондаренко — драматург, хореограф, перформер и документалист из Москвы — также причастна к деятельности Театра.dос. Она представила в лаборатории другой жанр — театр соучастия. Это короткие и энергичные действа, близкие к перформансу, в которые зрители вовлекаются как непосредственные участники. В данном случае чаще всего это были относительно невинные сценки, хотя и с непростым подтекстом. Однако пару раз зрителям, поначалу не понявшим, во что они вовлекаются, неожиданно для себя пришлось делать непростой нравственный выбор. Темы для сценок были подобраны из повседневной действительности пяти стран Центральной Азии: взаимоотношения простых граждан с представителями власти, вмешательство общества в частную жизнь индивидуума, моральный буллинг, одиночество, суицид.

Екатерина Бондаренко. Фото Андрея Кудряшова, "Фергана"

— Моя задача в рамках этой лаборатории — понять, насколько театр соучастия может быть востребован в культурной среде стран Центральной Азии, и не только в театральной, — говорит Екатерина Бондаренко. — Нужно было выяснить, можно ли нашими средствами сделать не еще один европейский театр в Узбекистане, а свои, специфические театры соучастия.

По словам Екатерины, ей с Анастасией Патлай не хотелось бы выглядеть в Ташкенте белыми женщинами в тропических шлемах, приехавшими с «высокой миссией» — распространять современную культуру в отдаленных уголках. В Центральной Азии уже есть несколько известных современных театров. Это и культовый театр Марка Вайля «Ильхом» в Ташкенте, и ставший культурной достопримечательностью Алма-Аты театр «ARTиШОК», и независимый театр «Место Д» в Бишкеке. Но, по мнению Екатерины Бондаренко, авангардных театральных площадок может быть гораздо больше, а современные постановки там не обязательно должны осуществляться на русском языке.

— Я думаю, что разнообразие методов современного театра может послужить своего рода деколониальной практикой для местных театров. Оно способно помочь новому поколению театральных деятелей преодолеть жесткую зависимость от европейской и русской классической драматургии и от «метафорических традиций» советского театра, чтобы найти что-то свое, уникальное и ни на кого не похожее, — сказала в заключение Екатерина.

И Анастасия Патлай, и Екатерина Бондаренко родились в Ташкенте, окончили тамошние школы и вузы. Так случилось, что обе со временем перебрались в Москву, где в тот момент было гораздо больше возможностей для творческой реализации. Теперь они обе говорят о своем желании чаще приезжать в Ташкент и устанавливать с родным городом не только человеческие, но и профессиональные связи. И дело тут не в банальной ностальгии. Интенсивные общественные и культурные процессы в нынешнем Узбекистане вызывают у них исследовательский азарт и предоставляют реальные творческие перспективы.

Хотел уехать, но остался

Тема внешней и внутренней эмиграции в этот раз стала ключевой в работах участников лаборатории. Столь нелюбимое авангардными деятелями Театра.dоc гамлетовское «быть или не быть» на местной почве трансформировалось в «уехать или остаться». Вопросы, которыми задавались в рамках лаборатории молодые режиссеры, звучали совсем непраздно. Для чего уезжать и для чего оставаться? Кто уезжает — сильные или слабые? Как в новых обстоятельствах научиться заново понимать друг друга без боли и взаимных претензий?

Впрочем, лаборатория занималась не только сценическими инструментами поиска ответов на актуальные вопросы. В сферу ее исследований входило и формирование творческого тандема режиссера и арт-менеджера (продюсера, директора театра) в конкретных условиях. Под руководством старших коллег «лаборанты» разрабатывали экономические стратегии выживания творческих коллективов в реальных условиях конкретных стран. Им помогали все кураторы, но специализировались на этой теме арт-директор Центра им. Вс. Мейерхольда, руководитель «Школы театрального лидера» Елена Ковальская, а также директор театра «Балет Москва» Елена Тупысева.

Елена Ковальская. Фото Андрея Кудряшова, "Фергана"

Эта работа, помимо вполне предсказуемого эффекта, дала и неожиданные результаты. Так, актер таджикистанского Канибадамского театра Фарход Тухташев, по его собственному признанию, всерьез задумывался об отъезде из страны. Но после участия в лаборатории изменил планы.

— У нас с Ковальской составилась программа разработки стратегического плана на три года. Мы поняли, что, если так работать, мы можем очень многое изменить — в нашем театре, в нашем городе, а может быть, даже в стране. Я осознал, что другой человек за меня этого не сделает. С информацией, которую я здесь получил, было бы неправильно бросить все и уехать... Я должен попытаться. Либо я смогу, либо нет, но попробовать нужно, — сказал Тухташев в последний день лаборатории.

Фарход Тухташев. Фото Андрея Кудряшова, "Фергана"

Елена Ковальская определила свою работу в Ташкенте как исследовательский эксперимент по саморефлексии и деколониальной практике.

— В фокусе нашей лаборатории был не тот театр, который имитирует реальность или пытается ее как-то интерпретировать, а современный театр, где реальность обретает сама себя, — говорит Ковальская. — Это искусство, которое создает гражданское общество. Для нас самих это еще и способ глубже знакомиться с людьми, с жизнью других стран. Исторически представления о Востоке формулировались путешественниками, а позже Восток сам во многом принял внешние представления о себе. Однако нам бы не хотелось быть путешественниками, которые рассказывают Востоку, какой он и как ему представлять себя в мировой культуре. Мы просто сообщили коллегам о своих творческих инструментах, поскольку нам кажется, что они неиерархичны и дают возможность освободиться от любых стереотипов — с тем, чтобы в дальнейшем конструировать самих себя. А вообще, я думаю, что театр — это больше, чем развлечение, форма досуга. Это сила, способная изменять реальность.

Фото Андрея Кудряшова / "Фергана"