Не время извинять

Фото с сайта recepty-zdorovia.com

История Муштари-бону Камиловой, узбекской студентки, получившей серьезные травмы в результате падения из окна третьего этажа после сексуальных домогательств преподавателя, вытащила на свет проблему, которая отравила и будет отравлять жизнь многим девушкам и женщинам, но живучесть которой обеспечивает ее замалчивание.

Харассмент — термин резкий как выстрел. И так же, как пуля, его проявления оставляют следы — часто невидимые, тщательно скрываемые, но неизгладимые. Термин сравнительно новый и непривычный, и хотя изначально он подразумевает слова и действия, которые могут оскорбить или унизить другого человека, чаще всего под ним имеют в виду приставания и сексуальные домогательства.

Социум только учится видеть в харассменте серьезную проблему и говорить об этом. Как правило, жертвы домогательств скрывают пережитое, боясь навлечь на себя и свою семью неприятности со стороны патриархального общества. Не поэтому ли, когда Муштари-бону Камилова рассказала свою историю, заметное большинство читателей поверило ей, допустив именно такое развитие событий – на основе случаев из собственной жизни или опыта своих родных и близких.

Впрочем, случай Камиловой – исключительный, нет уверенности, что не завершись инцидент столь драматично, о склонности этого преподавателя к приставаниям стало бы известно. Как нет и уверенности в том, что будь на месте Муштари-бону другая девушка, она решилась бы публично рассказать о домогательствах и попытаться привлечь агрессора к ответственности.

Ирина Матвиенко, руководительница информационного проекта против насилия «НеМолчи.Уз», с помощью которого Камилова обнародовала свою историю, отметила в интервью «Фергане», что без огласки инцидент не получил бы широкий резонанс, но в данном случае сравнительно быстро сработали и власти.

«Мы опубликовали историю вечером 26 октября, а мама Муштари обратилась в портал (так в народе называют виртуальную приемную президента Узбекистана. – Прим. «Ферганы») еще до этого, и 23 октября его взяли под стражу. То есть взяли именно на основании заявления матери в портал. Это важно подчеркнуть: и без огласки тоже какие-то действия происходят», — пояснила Матвиенко.

Однако не все принятые меры, по ее мнению, продуманны. В частности, реакцию Министерства высшего и среднего специального образования, которое сразу же после обнародования инцидента с Камиловой в СМИ запустило горячую линию и чат-бот для подвергшихся харрасменту студенток, Матвиенко назвала скоропалительной и в какой-то мере опасной для заявительниц.

Во-первых, потому, что бот создан с помощью конструктора ботов Livegram, у которого есть следующая особенность: заявителю кажется, что он общается с одним человеком, на самом деле переписка доступна всем, кто подключен к этому боту. То есть об обеспечении конфиденциальности речи не идет.

Во-вторых, люди, с которыми будут взаимодействовать доверившиеся боту девушки, должны быть подготовлены к общению с жертвами харассмента и насилия. «Сколько человек сидят в боте от Минвуза, какие у них квалификация и ценности — неизвестно», — отмечает Матвиенко.

Она сомневается в том, что обращение к боту Минвуза не навредит пострадавшим девушкам: «Мы видим, как жалобы на чиновников, отправленные в портал, спускаются к этим же чиновникам. Я не верю, что с вузами будет иначе». Есть опасность, что рассказанная на условиях конфиденциальности информация будет разглашена, отношение к девушке в вузе, чью честь она «опорочила», ухудшится, общество обвинит в случившемся ее же саму.

Сотрудницы проекта «НеМолчи.Уз», сравнивая реакцию на историю Муштари-бону Камиловой в узбекоязычном и русскоязычном сегментах соцсетей, отмечают, что в первом больше комментариев, осуждающих девушку в стиле «сама виновата».

«Здесь причина, конечно, в разнице менталитетов, на наш взгляд. И еще в том, что на узбекском языке по-прежнему недостаточно информации о виктимблейминге (обвинение в случившемся жертвы. – Прим. «Ферганы»), насилии и прочем. Государству необходимо проводить масштабную, полноценную работу по борьбе со стереотипами. Я сейчас говорю не о дежурных мероприятиях, которые проводят в вузах министерство махалли или МВД, собирая почему-то только студенток. Я говорю о такой работе, которая дотянется до каждого человека – и до мужчин, и до женщин, независимо от их возраста. Ее наше государство не делает. А у нас большинство населения узбекоязычное. Те, кто хорошо владеет русским или английским языком, имеют доступ к какой-то другой информации. А те, кто не владеет, так и живут в этих стереотипах», — считает руководительница «НеМолчи.Уз».

Она подчеркивает, что защита от харрасмента должна стать частью политики не только вузов, но и государства в целом: «Это комплекс мер, которые включают просветительскую работу, законодательные изменения, создание независимых институтов».

Между тем в законодательстве Узбекистана нет статей, предусматривающих наказание за харассмент. Предполагается, что привлечь к ответственности за домогательства можно по статьям за оскорбление или хулиганство, и этого достаточно.

В 2019 году в стране были приняты законы «О гарантиях равных прав и возможностей для женщин и мужчин» и «О защите женщин от притеснения и насилия». В каждом из них термин «домогательство» упоминается по одному разу: при разъяснении понятий «прямая дискриминация по признаку пола» в первом законе и «притеснение» во втором.

При этом под притеснением понимается «действие (бездействие), унижающее честь и достоинство женщин, домогательство, за совершение которых не предусмотрена административная или уголовная ответственность». Причем по всему тексту закона притеснение упоминается только в связке с насилием (кроме статьи 23 о выдаче охранного ордера). Напрашивается вывод, что с точки зрения властей без насилия факт притеснения (домогательства) не достоин рассмотрения.

«Все права и интересы женщин полностью защищены Конституцией Узбекистана и настоящими законами», — так проекту «НеМолчи.Уз» ответил летом 2020 года модератор портала Mening fikrim («Мое мнение»), отказывая в размещении петиции «Защита женщин в общественных местах, на работе, в интернете».

Решение о публикации петиций на этом портале принимает рабочая комиссия, состоящая из депутатов, сотрудников правительства и института проблем законодательства и парламентских исследований при Олий Мажлисе (парламенте) Узбекистана. Примечательно, что на момент отказа она состояла исключительно из мужчин.

В положении о порядке подачи петиций перечислены вопросы, которые не могут быть предметом обращения. Вероятно, тему, поднятую проектом «НеМолчи.Уз», модераторы расценили как совпадающую по форме, содержанию и смыслу с положениями, урегулированными законодательством (остальные варианты не подходят вообще).

Но можно ли считать урегулированной проблему харассмента? Формулировка «действие (бездействие), унижающее честь и достоинство женщин» действительно не требует введения ответственности за притеснение?

В петиции «НеМолчи.Уз» предлагается:

- ввести в законодательство точное определение термина «домогательство»;

- детализировать статьи административного и уголовного кодексов, предусматривающие наказание за хулиганство, выделив домогательства в отдельный квалифицирующий признак;

- проводить среди сотрудников органов внутренних дел постоянную разъяснительную работу о важности предотвращения таких правонарушений, а среди населения в целом — о недопустимости неуважительного поведения в отношении женщин и о неотвратимости наказания за домогательства.

Тридцатого октября, спустя несколько дней после резонансного инцидента с Муштари-бону Камиловой, проект актуализировал свою петицию, адресовав ее парламенту Узбекистана.

Прислушаются ли власти на этот раз?