10 мая 1877 года в Керчи родился епископ Русской православной церкви, российский и советский хирург, доктор богословия и медицинских наук, профессор Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий (архиепископ Лука). Почти половину своей жизни он прожил в Ташкенте, оставив самую добрую память о себе в сердцах горожан.
Эту видеолекцию о епископе Ташкентском и Туркестанском Луке журналист и писатель Борис Голендер записал специально для нашего сайта в 2018 году. Полная текстовая расшифровка лекции — ниже.
* * *
В череде знаменитых ташкентцев уникальное место занимает единственный из ташкентцев, удостоенный Русской Православной церковью звания святого — святитель Лука, епископ Ташкентский и Туркестанский.
Но в жизни-то он был не епископ, а великий ученый, умелый хирург, который спас, без преувеличения, десятки тысяч жизней. Профессор Ташкентского медицинского института. Основатель Туркестанского университета. Человек, который еще до революции был приглашен в Ташкент для службы в качестве главного хирурга в Первой клинической больнице. К этому времени он был уже знаменитый врач. Он участвовал и в Первой мировой войне, и поработал земским врачом, и получил даже звание доктора медицины, защитив особую диссертацию.
Но у него была больная жена, которой посоветовали сухой, жаркий климат.
В то время туберкулез лечили либо кумысом, либо сухим, жарким климатом. Других способов лечения не было. И семья, большая семья Войно-Ясенецких, а святителя Луку в миру звали Валентин Феликсович, семья переехала в Ташкент...
Просмотреть весь плейлист «Борис Голендер: Лекции о Ташкенте» вы можете на канале «Ферганы» в Youtube.
Это было в 1916 году. Самое сложное время XX века.
Это было такое время, без которого мы не представляем себе всех передряг XX века, они захватили и дальний от центра России Ташкент, и все это коснулось этого человека. Дело в том, что он чуть не потерял жизнь во время осиповского мятежа (1919 год). В одной из предыдущих лекций я рассказывал об этом очень сложном положении, когда большевики устроили красный террор в Ташкенте. И под молох революционного негодования попали интеллигенты, в том числе был арестован и врач, прямо на улице, и если бы его не узнал один из коммунистических бонз, семью которого этот хирург просто, можно сказать, спас, то ему грозил бы расстрел.
Очень сложное было время.
И потеряв жену, оставшись отцом-одиночкой с четырьмя детьми, причем один из детей был совсем маленьким, ему нужно было что-то решать. И он решил для себя так: он стал монахом, при этом оставаясь хирургом.
Я часто думал, как это так получалось. Даже в наше время, с высоты прошедшего столетия, не очень понятно, как замечательный ученый был одновременно ревностным верующим, христианином. И вот читаю книжку «Проповеди святителя Луки»… Между прочим, с этим докладом он выступил впервые в Ташкенте еще в 1918 году в главном православном храме города, Спасо-Преображенском военном соборе. Потом это обрело очертания книги, которая называется «Дух, душа и тело». Книга эта много раз издавалась, и вот сейчас она тоже издается. И там я обратил внимание на одну фразу – на одну фразу, которую написал святитель Лука в то время. Он говорил: «Вечной материи нет, а только энергия является в форме материи. При атомном распаде освобождаются формы энергии, все более тонкие, приближаются к чему-то нематериальному. Что же нам мешает сделать последний шаг и признать существование нематериальности, духовной энергии и считать ее первичной формой, родоначальницей и источником всех форм физической энергии?»
Это уже не просто библейская проповедь. Это идея, которой руководствовался этот человек в своей долгой жизни. И значительная ее часть, практически самая главная, протекала в нашем городе – в городе Ташкенте.
Он покинул город не по своей воле, в 1937-м памятном году, арестованный уже в третий раз. Значит, больше 20 лет прошло в мареве, в этом котле, когда скрещивались религии, предубеждения, восстания, философия, в конце концов, — общество менялось. И вот на этом фоне удивительной фигурой предстает нам этот ученый. Мощный проповедник, великий хирург. Говорили, что он виртуоз скальпеля. И это действительно было так.
Мы сегодня попытаемся понять, какую часть выдающейся деятельности этого иерарха Русской православной церкви занимает жизнь в Ташкенте; что именно здесь происходило; почему он стал тем, кем он стал.
В наше время уже теперь, когда он стал святым не только, кстати, в Русской православной церкви, но и в некоторых других автокефальных церквях, Россия и Украина попытались создать большой, многобюджетный, как говорится, многосерийный фильм с участием выдающихся актеров. И такой проект был создан, но это было еще до 2013 года, когда не было вот тех грозных событий, Майдана и разрыва между государствами, Украиной и Россией. И этот фильм уже даже получил какие-то основания. Был выпущен большой проспект, написано несколько вариантов сценария, съемочные группы приезжали в том числе и в Ташкент, и даже сняты были некоторые эпизоды. Фильм предполагалось назвать «Алмазный крест».
Дело в том, что святитель Лука после Великой Отечественной войны был удостоен одной из высших наград Русской православной церкви, на клобуке он имел право носить знак высокого достоинства – алмазный крест. При этом не следует забывать, что святитель уже после всех этих ужасных событий, ссылки, заключения, допросов в казематах НКВД, потерял зрение, и он уже не мог работать как хирург, но он продолжал работать как святитель, он вел службу по памяти, несмотря на преклонный возраст, слепым. И дух этого человека, который оставил после себя огромное число произведений как научных, так и религиозных. Он помогал людям в сложной жизни. Он помогает и сегодня. В Ташкенте о нем рассказывают легенды. Я много слышал о нем от своей матери, которая в Великую Отечественную войну окончила Ташкентский медицинский институт, и она застала еще учебную деятельность Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого.
В Ташкенте до сих пор живы люди, которые причисляют его к святым не потому, что он спас кого-то из их родственников, а потому, что он показал нам духовный подвиг. И вот этот духовный подвиг мы стараемся сегодня донести до тех, кто видит эту лекцию, слушает эти слова.
В Ташкенте вот недавно молодой человек совершенно, можно сказать, лицеист, Искандер Акрами составил публицистическую книгу о жизни Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого. Он назвал ее «Крест и скальпель».
В Ташкенте вот недавно молодой человек совершенно, можно сказать, лицеист, Искандер Акрами составил публицистическую -книгу о жизни Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого. Он назвал ее «Крест и скальпель». власти. Этим и вызваны преследования святителя. Кроме того, его не всегда понимали и коллеги. Как это так, человек, который стоит, можно сказать, у истоков современной медицины XX века, — он одновременно является ревностным верующим и не просто верующим, а иерархом Русской православной церкви в высоком звании поместного епископа – епископа Ташкентского и Туркестанского. Как это может быть?
И вот здесь мы начинаем понимать, что наше время — оно весьма противоречивое, и эти противоречия можно преодолеть вот именно таким путем. Неслучайно, мне кажется, в Ташкенте такая личность возникла. Может быть, восемь столетий тому назад здесь подвязался один из ташкентских святых Зайнуддин. Он был одним из основателей ордена Сухравардия. Суфийский орден Сухравардия, средневековый мусульманский орден, занимался той же самой проблемой – о том, как можно соединить в душе, в сознании человека веру и науку, как это вообще может быть. То есть эта проблема занимала людей много столетий тому назад. И нерв этих обсуждений тоже когда-то проходил через наш богоспасаемый город Ташкент. Но мы знаем, что эта проблема не решена до сих пор, но пути ее решения указали нам такие люди, как святитель Лука.
Пусть к священству у Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого начался здесь. Первоначально в Ташкенте все было хорошо. Вроде бы Анна Васильевна, его жена, лучше себя почувствовала действительно в сухом и жарком климате Ташкента. Он получил заслуженное уважение врачей, будучи главным хирургом единственной Первой ташкентской городской больницы. Прекрасно принятый врачами, он был даже избран во главе Общества врачей Ташкента. Потом в 1918-м году был в числе первых профессоров только что организованного Туркестанского университета. Но потом начались жестокие события осиповского мятежа, он чуть не погиб. И если бы он не вылечил одного из коммунистических бонз, то, может быть, судьба его никак бы не сложилась, его бы расстреляли в числе четырех тысяч погибших во время красного террора в начале 1919 года. Но жене его становилось все хуже и хуже, и она умерла. Вот здесь она была похоронена, недалеко от церкви, часовни старинного ташкентского православного кладбища, теперь оно называется Боткинским. Удивительно, что вот этот храм небольшой – это единственное православное учреждение Ташкента, сохранившееся с тех времен. Все остальные православные храмы, часовни в Ташкенте в годы советской власти были уничтожены.
И вот здесь Валентин Феликсович задумался о своем духовном дальнейшем пути. Он вообще с детства был очень религиозен. Его часто видели с маленьким карманным Новым Заветом в руках, он вычитывал оттуда разные места, ему очень нравилось это. К тому же он прекрасно рисовал и в своем небольшом храме больничном он даже расписывал фресками стены. К сожалению, храм этот до нашего времени не сохранился, но я помню еще эти росписи, потому что в клинической больнице, которая потом находилась на этой территории, разместили морг. И в свои школьные годы мы были там, поскольку я учился в медицине, тогда было модно производственное образование в средней школе, и у нас было образование медицинское. Так что росписи, сделанные Валентином Феликсовичем в том небольшом храме, ныне снесенном, мне удалось видеть.
Он очень много рисовал пособий для студентов. И, кроме того, занял выдающееся положение в православной общине Ташкента. Там он выступал неоднократно, в том числе, например, и о докладах о годовом положении среди верующих православных Ташкента. И когда его выступление услышал епископ Иннокентий, он благословил хирурга в священство.
В своей биографии Валентин Феликсович пишет, что он никогда не думал, что он когда-нибудь станет священником. Но вот здесь после смерти жены, которая в 1919-м году покинула этот бренный мир, он решил стать монахом и принял монашество с именем Валентина. Но было время, то время, когда священников, людей, верных православию, не хватало, тем более здесь, на далекой окраине, где шли жестокие сражения и не только на политическом поприще, но и на духовном. Потому что Русская православная церковь тоже терпела тогда бедствие, она терпела раскол. И вот тогда монах Валентин был, как это говорится в церкви, хиротонисан (рукоположен) в звание епископа Ташкентского и Туркестанского. Произошло это в 1923 году. И я думаю, что мысли его вот здесь, у этой, ему очень дорогой могилы, он задумал этот свой духовный путь. Сегодня это место упокоения окормляется, в том числе, и Русской православной церковью. Здесь помещена табличка с каноническим изображением святителя Луки. Здесь рядом похоронена одна из его детей, это дочь Елена, которая прожила долгую жизнь. Кстати, четверо детей, которых воспитывала отдельно приглашенная, сначала будем говорить так, воспитательница, — их было четверо, они все стали врачами, в том числе и Елена Валентиновна, которая проработала всю свою жизнь в Ташкенте.
Событие второго ареста епископа Луки связано с этой тихой ташкентской улицей, на которой мы сейчас стоим. Сегодня она называется улицей Махатмы Ганди, а в те времена это была Лахтинская, старинная ташкентская улица, где жили простые чиновники, врачи, интеллигенты. От нее почти ничего уже не осталось, дома меняются, и уже по прошествии целого века трудно представить себе ту тихую улицу, которую в конце двадцатых годов разбудил совершенно удивительный выстрел. Даже книжку один из начинающих журналистов ташкентских так и назвал «Выстрел на Лахтинской».
Это было нашумевшее дело профессора ТашМИ Михайловского. Между прочим, они дружили с Валентином Феликсовичем Войно-Ясенецким, вели всевозможные споры, не только на медицинские темы. Потому что профессор Михайловский был один из пионеров изучения переливания крови.
Вот в те 20-е годы еще медицине не было известно, что такое резус-фактор, и вообще кровь еще не умели переливать. И профессор Михайловский прославился не только здесь, он выступал и на международных конференциях, его имя хорошо было известно тем, что ему удалось несколько переливаний крови. И когда у него умер сын, он решил его не хоронить, а заспиртовать и ждать того момента, когда можно будет его оживить с помощью переливания крови. Вот у него такая идея была. И вообще он был человек очень нервный, пьющий. И этот профессор неожиданно вот здесь, на Лахтинской, застрелился. Ну а поскольку епископ Лука был в кругу его друзей, это был удобный способ для чекистов избавиться от надоевшего им медика, хирурга и в то же время епископа, который защищал православную церковь перед правительством. Тем более что еще в деле был замешан один из ксендзов, расстрелянный тоже как шпион польский, тоже друживший с епископом Лукой. Вдобавок рядом жила Елена, дочь Валентина Феликсовича Ясенецкого. И естественно, что привязали… большевики привязали профессора, значит, Луку опять же к этому делу и нашли повод удалить его от работы, от Ташкента. И он поехал теперь уже в ссылку вторую.
Если первое свое заключение отбывал на Енисее от звонка до звонка, то теперь его сослали на крайний Север советской России. И там, на удивление всем, он обнаружил еще одно интересное дело, он заинтересовался так называемыми... Будем говорить, это можно назвать предтечами пенициллина. Одна знахарка (в районе Архангельска это было) применяла земли для лечения заразных заболеваний. И, видимо, плесень, а пенициллин — не что иное, как плесень, — участвовала в этом процессе, и у нее удавались вот такие вот странные знахарские методы лечения. И профессор Войно-Ясенецкий, независимо от того, что все врачи смеялись над этими способами лечения там, на севере, заинтересовался и стал проводить опыты. Сначала там, а потом, когда ссылка окончилась, он приехал обратно в Ташкент, опять же в Ташкент, и здесь продолжил опыты над лечением больных вот этими самыми грибками, которые водились в земле. Но его раскритиковали коллеги. В газете «Правда Востока» появилась подписанная несколькими медиками статья о знахарстве профессора Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого. И он вынужден был прекратить свои работы по изучению вот этих самых, антимикробного действия, грибков, ну и пенициллин открыли другие.
Это еще один шаг ташкентской жизни великого душелюба, епископа Ташкентского и Туркестанского Луки.
Как только Валентин Феликсович стал священником параллельно врачебной практике, так его уволили из городской больницы и выгнали из служебного дома, который находился там же, при этой больнице. Ему пришлось снимать маленькие комнатки для всей своей большой семьи. И вот он их снимал в этом районе, где мы сейчас с вами находимся, сейчас это улица Академика Кары-Ниязова, но в те времена она называлась Учительской, и некоторые из старых домов здесь еще сохранились. Рядом еще была улица Генерала Долинского, но во времена Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого ее уже переименовали в улицу Фрунзе. От этой улицы вообще ничего не осталось в современном Ташкенте. Вот на этих маленьких улочках и были обыкновенные ташкентские старинные дома, здесь жила ташкентская интеллигенция и здесь же снимал комнаты Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий.
Рядышком, буквально вот за поворотом, находилась Сергиевская площадь, это теперь двухэтажный мост через проспект Мустакиллик. И в этом соборе, приняв имя епископа Луки, служил Валентин Феликсович и проповедовал. И здесь же его уже в 1923 году арестовали. Это событие было первым арестом святителя в Ташкенте. Арестовали его за участие в религиозной службе. Ведь дело в чем заключалось? Церковь в то время разделилась. Появилась такая называемая живая церковь, то есть те святители, которые поддерживали советскую власть, безбожную, атеистическую. А советская власть начала конфискацию церковных ценностей, убивали, арестовывали священников, держали их подолгу в тюрьмах; вплоть до колоколов, все изымали у церковных общин. Против этого, конечно, выступили православные люди, а некоторые из них решили советскую власть поддержать. И вот эта, живая церковь ее называли, она была предана анафеме верными сторонниками православия, и произошел раскол. Этот раскол коснулся и Ташкента, конечно. Одни из наших соборов, ныне, правда, не существующих, они поддерживали вот эту самую новую церковь, а другие, в числе их, конечно, епископ Ташкентский Лука, который служил в Сергиевском соборе на улице Пушкина, он был сторонник древности, настоящего православия. И это тоже ему вменялось в вину. Таким образом, когда он был арестован, прямо в соборе это происходило, служка, мальчик, которого пригрел Валентин Феликсович, доверил ему церковное имущество, накормил, безродный, по фамилии Былинкин, по имени Костя, Константин, был у него ключарем. И этот маленький человек ухитрился спасти от органов ЧК некоторые святыни, связанные с епископом, в том числе, например, его наперсный крест.
В будущем отец Константин, он стал иереем, основал даже храм в пригородном, небольшом городке около Ташкента, в Янгиюле. Этот крест святителя до сих пор там хранится. И вообще отец Константин очень знаменитый церковный деятель советского периода, он был такой благообразный, очень живой человек. И в конце жизни свою усадьбу в Ташкенте подарил православной церкви. Там был построен Троицкий собор, ныне собор женского монастыря ташкентского, Никольско-Троицкой общины. И это все — круги по воде, которые отходят от проповеди святителя Луки.
А Луку осудили на Сибирь, и он от звонка до звонка отбыл свой срок на Енисее. А в 26-м году опять вернулся в Ташкент, сюда, и здесь опять снял комнату на улице Учительской. Потом переехал еще в одну комнату, на улице, опять же, Фрунзе. Он не мог сначала найти работу врача здесь, его не принимали, и принимал он больных на дома. И вот свидетели, очевидцы рассказывают, что каждое утро в 5 часов утра до 500 человек приходило к дому, где жил Валентин Феликсович, со своими горестями и не только больными, но и душевными. И это все происходило на этих старых ташкентских улицах.
К сожалению, почти ничего связанного со святителем Лукой в Ташкенте не сохранилось, но именно здесь он начал работать над главным трудом, уже научным в своей жизни — это так называемые «Основы гнойной хирургии», учебник для военно-полевых врачей. И эту книгу он написал здесь. Причем большую часть ее он писал в тюрьме в ташкентской, где его содержали чекисты. И когда в 1934 году, после второй уже его отсидки, эта книга вышла, Валентин Феликсович сумел ее издать. В 1935 году он получил большой относительно по тем временам гонорар и купил на эти деньги маленький домик около нынешнего Ташкентского медицинского института. На наше счастье этот домик, в котором жили его дальние родственники, сохранялся до 2006 года, и только тогда городские власти его уничтожили. Там проходила трамвайная линия, должна была проходить новая трамвайная линия, и безжалостно, несмотря на просьбы общественности, несмотря на то, что в министерство здравоохранения, в министерство культуры , в городские власти, в городской хокимиат и в правительство Узбекистана и верующие, и научная общественность обращались, чтобы сохранить домик святителя Луки, к сожалению, этот домик тоже не сохранился. А в 1937 году прямо в этом домике в третий раз чекисты арестовали Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого.
Он преподавал в разных местах Ташкента, конечно, ну, прежде всего, в Ташкентском медицинском институте, основателем кафедры топографической анатомии он там был. И, конечно, его очень любили студенты, он был великолепный преподаватель и лектор. Он был удивительный врач, который брался за самые трудные операции и, как он говорил, с божьей помощью ему удавалось их осуществлять.
Ну а, кроме того, ему приходилось работать, вот когда не было у него работы, ему приходилось работать в Ферганской долине. И вот в Андижане он заразился болезнью, которая уничтожила его зрение. Это была инфекционная какая-то малярия, я не могу сейчас точно назвать это правильное название, видимо, такого рода заболевания у нас уже изжиты, как вообще малярия в Ташкенте изжита, сегодня нет случаев тропической лихорадки здесь. А вот он, работая в Андижане, он получил на всю жизнь вот эту вот неприятную болезнь, которая уничтожила сначала зрение в одном глазу у него, а потом он и ослеп, после Великой Отечественной войны. Но труд его, вот эти знаменитые очерки гнойной хирургии, кстати, снабженные его рисунками, его практическими данными, которые он получил в результате многих тысяч операций, вот это все было по достоинству оценено в годы Второй мировой войны. И после нее, несмотря на то, что трижды он побывал в застенках ЧК, несмотря на то, что он был строптивый епископ, а не только профессор Ташкентского университета сначала, а потом медицинского института, но все равно он получил Сталинскую премию первой степени. Огромные деньги, которые он передал Русской православной церкви. И это нужно было для восстановления разрушенных войной храмов. За это православная церковь наградила его правом ношения алмазного креста на клобуке, и он получил звание архиепископ.
Он служил потом во многих епархиях России и в Сибири, а конечный пункт его работы – это Крым. Как архиепископ Симферопольский и Крымский он окончил свою жизнь в 1961 году. И уже в XXI веке он канонизирован в числе святых Русской православной церкви.
Ташкентцы очень гордятся этим человеком, и память о нем сохраняется на улицах этого города.
