Астана VS Нур-Султан

Поспешное и изумившее весь мир переименование столицы Казахстана Астаны в Нур-Султан стало поводом для разговора о городском пространстве столицы, об ее истории и осмысленности предыдущих переименований. Город, который сначала назывался Акмолинском, при советской власти был переименован в Целиноград, потом превратился в Астану и стал столицей. В чем была и есть уникальность этого городского пространства, рассказала «Фергане» Алима Бисенова, доцент кафедры социологии и антропологии Школы гуманитарных и социальных наук Назарбаев Университета.

— Алима, вы известный специалист по Астане, автор многих научных работ о том, как устроен этот город, как он менялся, о его генплане, отличиях от Алма-Аты, о его новых мечетях и других знаковых местах. И в связи с последними событиями мне бы хотелось обсудить — что такое Астана? В чем ее уникальность? Особая городская идентичность?

Алима Бисенова. Фото с сайта Edu.kz

— Вообще, исторически город создали в 1830-х годах как окружной центр для ага-султанa Коныркулжы Кудаймендина. Ага-султаны на тот момент были представителями казахской элиты, которых имперская власть кооптировала для управления новыми землями и вновь созданными округами. В тот момент вся казахская степь и Туркестан еще не были завоеваны, и империя больше «работала» с местным населением, в том числе и в создании новых городов. Допустим, ага-султанов даже спрашивали, где они хотят сидеть, где основать крепость и «диван», в котором они будут работать. Этим Астана отличается от других городов-крепостей, построенных после завоевания Туркестана. Тогда империя уже была на пике своей мощи, могла прийти, все зачистить и сказать — вот тут у нас будет новый Ташкент, новый Пишпек, новый Верный — европейский город, чтобы показать туземцам, как нужно жить. А дальше, когда уже завоевали Туркестан, ага-султанства отменили, согласно новому положению 1868 года Акмолинск стал столицей большой степной области, входящей в Западно-Сибирское генерал-губернаторство. Семипалатинск был столицей другой (второй) области, туда входящей.

То есть Акмолинск с самого начала был административным и торговым центром, и само место, где он был основан, к этому располагало. Этим он и отличается от советских индустриальных городов вроде Караганды, Темиртау — где, грубо говоря, нашли уголь и залежи руды и решили построить город, чтобы их добывать и обрабатывать. И еще один момент. Я, например, часто езжу из России в Казахстан на машине. Ты проезжаешь Россию, Волгу, ее многочисленные притоки, потом Урал, другие реки, заезжаешь в Казахстан, и становится четко понятно, чем Казахстан отличается: в Казахстане нет воды. Нет огромных полноводных рек, как в России. И в этом плане Акмолинск по казахстанским меркам достаточно благоприятное место — он находится в междуречье, между Нурой и Ишимом. Это просто небольшие степные речки, иногда пересыхают, иногда разливаются, и тем не менее они создают благоприятную долину для скотоводства; и даже для освоения целины это место посчитали благоприятным, хотя все наше зерноводство не орошаемое, а основанное на влагосберегающих технологиях.

— И так мы приходим к Целинограду…

— Да. Город стал центром Целинного края. Край объединил несколько областей в 1960-1965 годах. И это задало определенную идеологию. Смотрите, в советской Центральной Азии города обычно строились и развивались в оппозиции ко всему сельскому. Город — это место модернизации, а вот все сельское, «аулдан кельген» — за пределами модернизации. И в этом плане Целиноград не такой, как Алма-Ата, не такой, как Ташкент, где тоже сильны «антикишлачные» настроения. Он воспринимал и понимал сельскую стихию, не отрицал ее. Например, в Алма-Ате сельскохозяйственный институт был непрестижный, потому что там училась молодежь из «аула», которая потом опять поедет, как тогда говорили, «хвосты коровам крутить», а в Целинограде он был самым престижным институтом с самым сильным профессорско-преподавательским составом (по остепененности и т. д.), с сильными исследовательскими институтами, лабораториями и базами, которые могли находиться как в городе, так и в окрестностях — близлежащих колхозах и совхозах. И к сельским пригородам отношение было доброжелательное. Дачи у всех были рядом. Базар, где торговали продуктами со всего региона и рядом с которым работала единственная школа с казахским языком обучения.

Акмолинск . Фото с сайта Kettik.kz

— То есть к 1992 году Целиноград пришел таким более-менее спокойным, тихим, относительно развитым городом, с сильной связью со своей сельской окраиной. И вот — вдруг — перенос столицы. Зачем, для чего?

— Считалось, что Алма-Ата себя исчерпала. То есть она упирается в горы, нет места для развития — на юге горы, на севере — пустыня. А еще близко к границе. Наконец, Алма-Ата не справляется с наплывом мигрантов, несмотря на то что перенаправили в Астану столько потоков, Алма-Ата до сих пор очень сильно антимигрантски настроена. После убийства Дениса Тена одна общественная деятельница прямо так вышла и сказала, что нужно закрыть Алма-Ату, потому что все преступления совершают приезжие. В Астане все-таки этого меньше, потому что в Астане приезжих больше, и как-то предполагается и приветствуется, что люди приезжают сюда, чтобы реализовать себя, чего-то достичь, заработать денег. Астана стала таким социальным фронтиром, куда человек может приехать и сделать карьеру, и его там не будут унижать из-за того, что он из аула и у него недостаточно «городских» привычек или он говорит по-русски с акцентом.

— А социальный проект Астаны — это был проект казахизации или проект создания какого-то нового общества в этой новой столице?

— И то, и другое. Это и казахизация, и открытие возможностей для людей из регионов. Вот кем укомплектована администрация государственная, все эти министерства и ведомства? Сначала это были алмаатинцы, да, но потом же был огромный наплыв людей из регионов. В Алма-Ате миграцию всегда расценивают как сельско-городскую. На самом деле это не так и в Алма-Ате, и у нас. У нас же огромная страна, у нас же много всяких маленьких городов и городков: «город районного значения» (есть такое понятие в нашем законодательстве) может начинаться от десяти тысяч человек. Много городов осталось «в наследство» от советской индустриализации. Куда поехать людям из Джезказгана, из всех этих Кентау, Шахтинсков, из всех городов, где закрыли рудники и шахты?

— Вы в одной из статей пишете, что цель переноса столицы была объединить Казахстан, создав город, где каждый чувствовал бы себя комфортно и с которым, так сказать, северяне, южане, городские и сельские себя идентифицировали. Удалось ли эту цель достигнуть и как вообще все шло?

Целиноград. Фото с сайта Tengrinews.kz

— Да. Потому что в Астане люди могут быть и астанчанами, и одновременно, допустим, откуда-то из Джамбула и из Шымкента. Иметь двойную идентичность. В Алма-Ате я никогда не слышала, чтобы люди так говорили. Наоборот, люди говорят: «я в трех поколениях алмаатинец» . Когда они берут алма-атинскую, они обычно оставляют другую идентичность, которую они могли бы иметь, более того, алма-атинская идентичность как «самая городская» в Казахстане противопоставляется другим «недогородским».

— Чем интересен архитектурный облик Астаны?

— Мне кажется, она выражает то, что для большинства жителей представляется модерностью, современностью. Что такое современный город? Это парковки, торговые центры, удобства, которых не былo. Вообще, у позднесоветского человека самой острой проблемой был квартирный вопрос. Теснота! И этот квартирный вопрос Астана обещала решить и для многих решила. Люди получили доступ к жилью, о котором они мечтали. Квартиры с большой кухней и с большим коридором, жилье, в котором может быть даже больше одного туалета. Сегодня в Астане по СНиПам предполагается 20 квадратных метров жилплощади на человека. В СССР после войны было шесть квадратных метров на человека. И вот этого мы достигли — что можно жить широко, не стесненно, что много пространства может быть. Астана это решала. Молодежь приезжала и получала новые квартиры по новым стандартам. Конечно, c этими квартирами тоже может быть много проблем — звукоизоляция плохая, материалы плохие, еще что-то — но это не хрущевки.

— А помимо квартир? Чем интересна Астана в плане общественных пространств?

— Парки, в том числе вокруг Ишима. Озеленение города хорошо продумывается. Но главные общественные пространства — это торгово-развлекательные центры. Учитывая нашу погоду — летом жарко, зимой холодно и всегда ветрено, — торгово-развлекательные центры стали спасением. Часто критикуют Астану, что нет уличной жизни: кафе, парки, променады. Но это такая европоцентричная критика. Париж как образец. Какая уличная жизнь, когда такой ветер? Хочется быть в защищенном пространстве. ТРЦ — это, конечно, храм консьюмеризма, но одновременно это демократичные пространства. Там есть где потусоваться и стару, и младу, и девушкам в хиджабах, и девушкам в мини-юбках.

— К вопросу о демократии. Сформировалась ли в Астане критическая масса горожан, осознающих себя как единое сообщество и защищающих свои интересы? Или город фрагментирован на старых и новых жителей, чиновников и студентов, кочующих с места на место?

Рыбалка на Ишиме напротив Акорды. Фото с сайта Pixabay.com

— Вообще-то, у нас жизнь всюду кочевая, даже в Алма-Ате (смеется). Конечно, Астана сначала была чисто административным городом. Но мы, как я говорила, окружены сельскохозяйственной территорией. А еще строили кластер знаний, научный и медицинский. Открыты огромные больницы, и масса народу работает в образовательных и медицинских учреждениях. Еще Астана, в отличие от многих советских городов, примечательна и замечательна своей полицентричностью. Один центр у нас, где МЕГА и где Экспо-территории; другой центр — где Байтерек и правительственные офисы; еще один центр на Правом берегу — в старом центре; еще один центр формируется на юго-востоке. И эта многоцентричность — плюс для города. Нет обреченности, что если ты живешь в далеком районе на Правом берегу, то ты выключен из жизни города. Большинство моих родственников, например, живут на Правом берегу и, в принципе, довольны и считают себя полноценными астанчанами — жителями столицы. Так вот, при всей кочевой жизни и трудовой миграции, если ты приехал и делаешь карьеру в Астане, ты с ней идентифицируешься. Астана как столица, как такое место, где ты можешь потенциально кем-то стать. Вот с этим люди идентифицировались: что город строится, перестраивается, что в нем столько возможностей и столько инноваций, «умные районы», recycling, теплые остановки, линии для общественного транспорта. В общем, что Астана — это социальный фронтир, поле для социальных инноваций и экспериментов.

— И теперь мы переходим к самому сложному и болезненному. Город действительно же рекордсмен по переименованиям. Сохранились ли теплые чувства к предыдущим названиям столицы?

— Да. Есть ностальгические сообщества вокруг Целинограда. Немцы, уехавшие в Германию, вспоминают его. Есть много названий в городской среде вокруг этого топонима — хипстерских и коммерциализированных, в основном кафе и бары. Например, известный ресторан «Целинный» в бывшем Дворце целинников, ныне Конгресс-Холле. Про Акмолинск, к сожалению, помнят меньше. От него осталось только несколько зданий. Деревянный музей Сейфуллина, памятник южно-сибирского деревянного зодчества, дом купца Кубрина, в котором до недавнего времени было украинское посольство, и еще несколько зданий вокруг. О них, в принципе, старожилы помнят, и сейчас эта память и эти памятники, кажется, восстанавливаются.

— В принципе, мне кажется, у народа есть теплые чувства и к Акмолинску, и к Целинограду, и к Астане…

— Да, двадцать лет назад не было протестов против переименования в Астану. Мне кажется потому, что тогда народ понимал, что Астана пришла с новыми возможностями. Это название стало престижнее, чем Акмола и Целиноград. А сейчас в чем смысл? Многие не поняли, и поэтому против такого переименования, которое, получается, «провели в закон» за три дня — как снег на голову — без совещаний, без подготовки. Казалось бы, уже ведь на весь мир раскрутили бренд Астаны, и название благозвучно и на русском, и на тюркских языках. Люди привыкли, гордились своим столичным статусом (Астана на казахском — столица). Теперь, я думаю, на бумаге будет Нур-Султан, а в разговорах, даже в письменной коммуникации останется Астана.