Убить дракона

Борьба с COVID-19 в Кыргызстане имеет пока вид сражения со сказочным драконом — ему отрубают одну голову, а на ее месте вырастают две. Помимо коварства самого коронавируса, для этого есть и вполне конкретные причины. Родные и близкие заболевших мечутся по городу в поисках лекарств, но необходимые в условиях эпидемии правила гигиены не соблюдают и не только заболевают сами, но и заражают других. Сельские врачи экономят защитные костюмы и маски — и тоже заболевают. Волонтеры оказываются защищены от болезни еще меньше, чем врачи. Больные не могут попасть в больницы, а попав, гибнут прямо в реанимациях только потому, что нет оборудования. И тем не менее, надежда есть.

В Бишкеке на улице, где я живу, — сразу три аптеки, расположенные рядом. Возле одной из них периодически скапливается небольшая очередь. Оттуда доносятся слова: «Гепарин, клексан, актемра, левофлоксацин…» Это кто-то из стоящих в очереди зачитывает список лекарств с телефона. Дистанцию не соблюдает никто, отходят друг от друга самое большее на полметра. Все боятся, что кто-то не выдержит напряжения и ринется к двери, нарушив очередность. Большинство в масках, на руках перчаток нет…

Взяв лекарства, люди расходятся: кто-то садится в свою машину, кто-то в такси, а если дело происходит утром или вечером — то в общественный транспорт, который в Бишкеке сейчас работает с 7:00 до 10:00 и с 17:00 до 21:00.

Большинство стоящих в аптечной очереди, скорее всего, контактировали с больными COVID-19 и вполне могут быть переносчиками инфекции. По дороге домой или к больному, если тот в стационаре, они способны заразить многих. Но об этом, похоже, никто не задумывается. Лекарства нужны срочно, полностью контролировать перемещение граждан у власти нет возможности, а заставлять их соблюдать санитарно-гигиенические предписания сложно: люди в тяжелом стрессе и считают, что от их поездок по городу в поисках лекарств зависит жизнь их родственников.

Однако ажиотаж в Киргизии сегодня не только вокруг лекарств. Людям приходится самим добывать места в больницах, кислородные концентраторы и даже ИВЛ.

К врачам претензий нет

Врачи в стационаре в Бишкеке. Фото с сайта President.kg

Семья Наргиз Уметалиевой принимала все необходимые меры предосторожности, когда госпитализировали заболевшего отца Наргиз. Женщина каждые два часа меняла маски, носила перчатки, а после госпитализации — полностью самоизолировалась. Вот рассказ Наргиз о том, как она пыталась добиться для отца медицинской помощи.

Рентген показал у 58-летнего мужчины двустороннюю пневмонию. Врачи по телефону проконсультировали Наргиз и объяснили, какие лекарства принимать отцу. Из-за недостатка медикаментов пришлось заказывать гепарин, клексан, витамин С, кислородную подушку и даже арбидол из Москвы.

Однако спустя два дня состояние отца заметно ухудшилось. Чтобы поставить капельницу и узнать сатурацию (насыщение крови кислородом), его сначала возили в дневные стационары и частные клиники. Затем семья приобрела пульсоксиметр и стало можно измерять сатурацию прямо дома.

— 14 июля ночью папе стало плохо, хотя мы уже 7 дней принимали антибиотики, — рассказывает Наргиз. — Так как родители живут в Александровке, мы его повезли в Беловодск, в инфекционку. Ждали ровно 2 часа. У папы сатурация упала до 85 (норма — от 94%), температура 39, он не мог ходить.

У Наргиз на руках имелся снимок, подтверждающий, что у отца двусторонняя пневмония. Тем не менее в больнице его принимать отказались, так как у него не было ПЦР-анализа. По словам Наргиз, пришлось буквально умолять врачей. Те отвечали, что не могут взять на себя ответственность за больного, поскольку у них нет ни лекарств, ни кислородных концентраторов, и нормального ухода здесь за ним не будет. Тем не менее, отца все-таки взяли в больницу для оказания первичной помощи. Родственникам удалось найти левофлоксацин, его прокапали отцу.

— Врачей жалко в Беловодске, — говорит Наргиз. — Они работают на износ, без перчаток, очень уставшие. К врачам у нас нет претензий, их можно понять.

Однако оставлять отца в больнице медики категорически отказались.

— Я спросила: «А если он умрет?» — вспоминает Наргиз. — На это мне ответили: «ну, это уже не наши проблемы».

Наргиз стал искать, куда можно положить отца. В конце концов удалось устроить его в Национальный госпиталь в Бишкеке, где нашлось свободное место.

— Здесь условия гораздо лучше, — говорит Наргиз. — Лекарства, сказали, есть, если нужно, предупредят, чтоб мы докупали. Папе тут нравится, сразу температура упала, настроение поднялось. Будем молиться, чтоб все закончилось хорошо...

Тут стоит заметить, что у семьи Наргиз есть свой транспорт, так что больного могли перевозить самостоятельно. С начала болезни на одни только лекарства и анализы Наргиз потратила более 35 тысяч сомов ($450).

Однако большая часть населения Кыргызстана просто не может нести такие расходы — среднемесячная заработная плата за 2019 год, по данным Нацстаткома, тут составляет всего $236, а в реальности — еще меньше. Единственный способ получить медицинскую помощь для простых граждан — обратиться в государственное учреждение. Номинально помощь здесь бесплатна, но на деле обратившемуся приходится покупать практически все: от средств индивидуальной защиты до пленок для рентгена.

Инфекционная бомба

Стационар в Иссык-Кульской области. Фото с сайта Azattyk.org

В сложившейся ситуации дефицит медицинских учреждений в первую очередь пришлось восполнять государству — открывая дневные и ночные стационары и разворачивая временные обсервации. Стационары были открыты в связи с тем, что в больницах не хватает мест для заболевших. В дневных стационарах принимают пациентов с 8.00 до 20.00, консультируют, могут оказать всю необходимую первичную помощь. Если больной нуждается в госпитализации, его будут держать в стационаре до того момента, пока для него не освободится место в больнице. Ночные стационары принимают с 21.00 до 9.00. Это вариант неотложной помощи, когда в больницах места нет, но нужно срочное медицинское вмешательство. Ночные стационары в основном рассчитаны на тяжелых больных, если нельзя ждать до утра, когда начнет прием дневной стационар.

Кроме того, на ситуацию оперативно среагировал частный бизнес: многие больницы частично перепрофилировались на лечение COVID-19 — как, например, это случилось с клиникой Женишбека Назаралиева.

Очень активно и эффективно заработал гражданский сектор. Были организованы штабы взаимопомощи, волонтеры объединились для решения множества проблем: от поиска и заказа лекарств за рубежом до оказания медицинской помощи и предоставления кислородных концентраторов больным на дому — этим, в частности, занимается Центр инициативной молодежи. Молодежь мобилизуется и идет в обсервации и стационары для того, чтобы помочь медработникам хотя бы в бытовых вопросах — провести уборку, обеспечить едой и тому подобное.

Открытие стационаров и обсерваций в густонаселенных районах Бишкека вызывает резкое неприятие местных жителей, вплоть до панических настроений. Например, относительно недавно открытый ночной стационар в спорткомплексе «ДСК», расположенный в 7 микрорайоне Бишкека, находится всего в 50 метрах от жилого дома; более того, напротив стационара работает роддом. Стационар был открыт, несмотря на сопротивление жителей, и активно работает по сей день.

— Любой может приехать и убедиться, что дома 11 и 12 по сути находятся на территории санитарно-защитной зоны стационара, — говорит Юлия Барабина, жительница дома, рядом с которым расположен стационар. — Выезд со двора только в сторону «ДСК». Обращаю внимание, что от тротуаров, по которым ежедневно перемещаются сотни граждан, стационар огорожен только железными прутами в полметра вышиной. Стационар в «ДСК» не соответствует требованиям объекта для лечения инфекции — и это понятно каждому здравомыслящему человеку, но не чиновникам. Тем более, что смерть в обсервации студентки КГМА доказала, что даже врачи, облаченные в средства индивидуальной защиты, не защищены полностью. Что тогда говорить о нас, простых гражданах, которые теперь живут рядом с «чумными бараками» и не перемещаются в скафандрах? Такая же ситуация в восьмом микрорайоне, в Востоке-5 и других районах. Это инфекционные бомбы, которые еще рванут. Вместо того, чтобы переоборудовать загородные гостиницы и отели, чиновники идут по пути, который проще всего. Но насколько он надежен и верен?

Бережем маски и комбинезоны

Кислородный аппарат в стационаре в Бишкеке. Фото с сайта President.kg

Сейчас слово «волонтер» произносится почти с таким же уважением, как «врач», потому что именно добровольцы стали символом борьбы с пандемией. Быть волонтером почетно — и в это тяжелое время в ряды добровольцев вошли все, кто в состоянии хоть чем-то помочь. Но кто всерьез задумывался о безопасности волонтеров? Костюмов химзащиты не хватает даже врачам.

Да и не только костюмов — медикам в селах нужны лекарства, маски, перчатки, пульсоксиметры, кислородные концентраторы. Об этом, в частности, говорит Лейла Келдибекова. Она с несколькими волонтерами самостоятельно создает базу медучреждений Кыргызстана, которым необходима помощь, и уже две недели обзванивает медиков по всей республике — в том числе сельские фельдшерско-акушерские пункты и группы семейных врачей.

Может показаться, что работа эта сравнительно легкая — но это не так. Как-то по телефону Лейла услышала от врачей фразу, от которой расплакалась: «Биз комбинезонду, масканы саптап турабыз кийбей. Эки штук турат». («Мы пытаемся беречь комбинезоны и маски. Не надеваем. Есть всего 2 штуки».)

Конечно, такая картина не везде, но по словам Лейлы, нечто подобное она слышит «через раз». Они сейчас стараются собрать побольше информации, чтобы сделать расширенную базу, которую затем можно будет предоставить волонтерскими организациям и платформе birge.pro. Надеются закончить через неделю.

— Надо учитывать, что потребности за это время, возможно, изменились, потому что наших ресурсов не хватает, чтобы актуализировать их каждый день, — говорит Лейла. — Каждый новый день мы берем новый район Кыргызстана. Первую неделю я сама сидела, но в день успевала только 5-6 мест обзвонить. Сейчас нас больше и успеваем больше, по 10-15 объектов. В одном районе может быть 40 медицинских объектов, и мы пытаемся охватить все.

Бросили на амбразуру

Медик в бишкекском стационаре. Фото с сайта President.kg

Врач-ординатор Салтанат Омурдинова с начала введения чрезвычайного положения проконсультировала многих и оказала помощь десяткам людей. Она работала в колл-центре службы 118, где сортируют запросы людей о медицинской помощи. Салтанат делала уколы и ставила капельницы, а также консультировала всех нуждающихся.

Салтанат знает, с какими сложностями столкнулись молодые врачи-ординаторы во время пандемии, и опасается, что количество жертв среди медиков будет расти. Омурдинова также считает несправедливым, что продавец-консультант в магазине получает в несколько раз больше, чем врач. По ее мнению, ситуацию, когда врач после работы должен ради выживания искать себе подработку, нормальной не назовешь.

Когда началась «кутерьма с коронавирусом», всех стали призывать работать в обсервации, идти на передовую. При этом обещали большие деньги и всю положенную защиту.

— Но тогда, по словам других ординаторов, которые пошли добровольцами, ничего не было, — рассказывает Салтанат. — Добираться им сказали самим, питание тоже (свое). СИЗы и все остальное было в дефиците. Я отказалась. Даже когда на нас давили — на наше чувство патриотизма и профессиональный долг: якобы мы должны помочь, что «ведь другие пошли, а вы — нет». Играют на патриотизме: «ребят, помогите родине, мы вас не забудем», обещают большие зарплаты, поблажки. Многие ребята идут из чувства долга, потому что хотят помочь, но они совершенно не подготовлены к физическим и эмоциональным нагрузкам.

Омурдинова считает, что с работой в «118» ей повезло: она попала в организацию, которая обеспечивала всем необходимым — СИЗ, едой, деньгами на проезд. Но риск все равно был. Салтанат удалось благополучно проработать с апреля до июня, но потом она все равно заразилась — на работе оказался очаг, и заболело сразу несколько человек, и она в том числе. Салтанат госпитализировали в отель Discovery, который оказался более-менее комфортабельной больницей —кондиционеры, удобные палаты и для врачей и пациентов. Во многих же настоящих клиниках нет элементарных условий для жизни, многие врачи живут не в отелях, а в специальных отделениях при больнице.

— Работа в СИЗах — это отдельный момент, — говорит Салтанат. — Они абсолютно «не дышат», ребята надевают их на шорты и майки, потому что иначе невозможно. Когда мне делали капельницу, я видела, как с врачей пот лил ручьем, им тяжело. Невыносимо жарко и душно. Потеешь, нужно восполнять водный баланс, а в костюме защиты это невозможно. К тому же многим костюмы малы или, наоборот, велики, и это очень некомфортно.

У самой Омурдиновой уже был и опыт работы с пациентами, и специфические навыки. А вот других молодых врачей, по ее словам, кинули на амбразуру без подготовки. И эта неопытность была видна невооруженным глазом, когда они делали уколы или пытались ставить капельницу — несмотря на всю их заботливость и старание.

— Я молчала, потому что понимала, что у них еще так мало практики, — говорит Омурдинова. — Но не все это понимают — поэтому были нападения на врачей...

Умерла, потому что забыли

Прием в стационаре в Бишкеке. Фото с сайта President.kg

Зарплата Салтанат составляет 5000 сомов в месяц ($64). Примерно такую сумму получает терапевт в Центре семейной медицины. Это базовая ставка без надбавок и вычета налогов. Окончательная выплата врачу зависит от количества рабочих часов в неделю/день, стажа, квалификации, ученой степени и ряда других вещей.

С началом пандемии государство изменило условия оплаты. Если врач лечил больных с COVID-19 и пневмонией, то в июне он должен был получать 2300 сомов (около $30) за сутки. В июле было обещано увеличение доплаты до 3000 сомов ($39).

Однако до сих пор под вопросом остается оперативность и прозрачность этих выплат. К примеру, врачи обсервации «Ганси», вышедшие на отдых после 14 дней работы, заработанные ими деньги пока не получили. Говорить вслух о том, что происходит внутри обсервации, они отказываются — боятся проблем «сверху». Однако корреспонденту «Ферганы» удалось поговорить с родственницей одного такого врача, которая на условиях анонимности согласилась некоторые подробности того, что происходит в обсервации.

«Их (врачей) должны были заменить в воскресенье, 12 июля. А смену начали искать только в понедельник. 14-15 июля врачей отпустили домой. Их заменили врачи из России. В обсервацию врачей привозили на машинах, а вот домой добираться сказали своим ходом.

Сами больные обычно на своих машинах и на такси приезжают, кого-то скорая привозит. Принимают их так: тех, кто приезжает с диагнозом и, как правило, задыхается, отправляют в штаб. Там меряют температуру, сатурацию, делают рентген и определяют больного в корпус. Врачи дежурили по 10-12 часов на приеме больных. Сначала врачам не хватало СИЗов, лекарств, кислородных концентраторов. Потом подключились волонтеры, потихонечку стали завозить.

В «Ганси» несколько корпусов, какие-то хорошо оснащены, какие-то хуже. Самый ужасный — это реанимация. Между собой врачи называют ее «умиральная яма». В реанимации сначала вообще не было никаких условий, не было лекарств, но был приказ министерства переводить туда больных. По сути, там были только стены и кровати, сейчас что-то уже завезли, но все равно многого не хватает.

Врачи стараются не отдавать в реанимацию своих пациентов. Например, в 340-м корпусе за 17 дней умерло всего 5 пациентов, в реанимации за сутки — 5 из 12. Из реанимации больные сбегают пешком, потому что, как один сказал, его там три дня не кормили и ни разу никто не подошел. У одного из врачей была пациентка, он ее 10 дней тянул, пошла на поправку, и тут увезли в реанимацию, его даже навестить не пустили. К утру умерла. Была больная, которую сняли с концентратора и отвезли в реанимацию, где концентратора не было. Тоже умерла. Была больная, которая умерла, потому что ее забыли подключить к концентратору... Просто забыли. Она задохнулась.

Зачем тащили в реанимацию? Был приказ Минздрава: заполнить реанимацию к визиту (премьер-министра) Боронова. И вот они с корпусов людей забирали — тех, кого успешно лечили другие врачи. Сейчас почти у всех врачей сильное переутомление, нервное истощение. Смены должны были быть по 6 часов, а они по 12 пахали, а днем заполняли истории болезни...»

И один в поле воин

В регионах обеспечение больниц хуже, чем в столице. С нехваткой медикаментов и оборудования сталкиваются даже крупные областные центры, не говоря уже о селах. Но активистам расстояние не помеха — необходимое собирается в Бишкеке и затем отправляется к адресату. Тем временем волонтеры консолидируются по всей республике. Так, например, город Каракол именно благодаря активистам борется с дефицитом лекарств, организует питание для медиков и так далее.

— Сейчас ситуация налаживается, — рассказывает гражданская активистка Алена Хоменко. — В городе открыто две обсервации; областная больница принимает только больных с пневмонией или коронавирусом. Насчет свободных мест в областной больнице пока неясно. Было заявлено, что есть 200 свободных мест, но люди туда едут с пневмонией, а их не принимают...

По словам Алены, есть еще обсервация для больных пневмонией на 28 мест в клинике «Эндомед». Она сейчас находится в статусе филиала областной больницы и потому бесплатна, но все места уже заняты. Есть два дневных стационара, куда приходят люди, там тоже постоянные очереди. С 15 июля начал действовать ночной стационар. На повестке дня — вопрос об открытии еще одного стационара или обсервации, но это пока в стадии решения.

— Врачи работают в костюмах, щитках, спецобуви, постоянно с хлоркой делают уборку, — говорит Алена. — Но сами люди дистанцию не соблюдают, кое-как научили сопровождающих и больных приезжать в масках. Но в общественном транспорте, на базарах, по городу люди и по сей день ходят без масок. Может, поэтому уровень количества зараженных растет… Сейчас не хватает гепарина, клексана. Неделю назад элементарно не хватало аскорбинки, аспирина. Тяжело с рентгеном — его делают только в 3 местах, везде большие очереди, ночью только в областной больнице можно попробовать пробиться.

Как объяснила гражданская активистка, ПЦР-тесты в Караколе, к сожалению, не делают. Однако со следующей недели одна частная лаборатория должна запустить тесты на ИФА (иммуноферментный анализ крови, показывает наличие антител к коронавирусу). Пока все анализы на COVID-19 отправляют в Бишкек.

— Конечно, в первую очередь тяжело врачам, — рассказывает Алена. — Местная администрация тоже старается, но вся нагрузка легла на волонтеров. Можно сказать, весь город на них держится. Координировать полностью работу всех волонтеров не получается, все работают по отдельности, но мы часто созваниваемся, обмениваемся информацией. Где-то нужны перчатки, а у нас, например, нет. Звоним другой группе, говорим, что такому стационару нужны перчатки, находим. А вообще, как говорится, и один в поле воин...

И возможно, благодаря волонтерам ситуация в Караколе не такая тяжелая, как могла бы быть. Раз все жители города поднялись, чтобы помогать друг другу.