О пытках — на смертном одре

Андрей Кубатин в больнице, за несколько дней до смерти

4 декабря, на сороковой день после кончины от коронавируса известного ташкентского ученого Андрея Кубатина в его дом, находящийся в поселке Корасув (бывшем колхозе им. Карла Маркса) в Ташкентской области, пришли многочисленные друзья, коллеги и соседи покойного. В этот же день, после традиционного поминального плова, жена, сестра и мать Кубатина рассказали «Фергане» подробности его задержания, заключения под стражей, о пытках во время следствия и пребывании в «ковидном» центре в Зангиате, где, по мнению родных Андрея, его попросту «добили».

Сам Андрей Викторович Кубатин предпочитал о некоторых событиях до поры до времени не распространяться. О многом он поведал родственникам только на пороге смерти.

«Измена» и борьба за освобождение

Напомним, в декабре 2017 года востоковеда Кубатина приговорили к 11 годам лишения свободы, признав виновным по статье 157 части 1 («Измена государству») Уголовного кодекса Узбекистана. Ученого обвинили в том, что он за плату в $1000 передал иностранцу — тогдашнему главе Турецкого агентства по сотрудничеству и координации (TIKA) Сулейману Кизилтопраку — электронные книги, якобы взятые из Центрального государственного архива республики и Института востоковедения Академии наук.

Дело было возбуждено по заявлению сотрудника ТИКА Музаффара Жониева. Следователи сочли, что переданные книги можно использовать для пропаганды пантюркизма, разжигания межнациональной вражды, а также для получения сведений о геологических запасах Узбекистана.

В поддержку тюрколога Кубатина выступили многие его коллеги. Было очевидно, что фигурирующие в деле книги можно найти в открытом доступе в интернете, а их экспертиза была предвзятой. Правозащитники и ученые из разных стран неоднократно подписывались под обращениями к Мирзиёеву с просьбой защитить узбекского коллегу. Сестра Кубатина Клара Сахарова неоднократно записывала видеообращения к президенту Узбекистана Шавкату Мирзиёеву с просьбой обратить внимание на дело брата.

«Интересно, что ни один из турецких ученых не вступился за меня, более того, они демонстративно игнорировали происходящее. Хотя если бы они тогда со стороны ТИКА оказали поддержку — мое дело могло завершиться намного раньше и проходило бы мягче, — рассказывал »Фергане» сам Кубатин.

Осужденный трижды подавал жалобы в Верховный суд Узбекистана, и все они оставались без ответа. Впрочем, в мае 2018 года срок Кубатину снизили до пяти лет, а после того как Андрей подал четвертую жалобу в ВС республики, в конце сентября 2019 года Ташкентский областной суд по уголовным делам полностью оправдал исследователя.

По словам источников «Ферганы», на самом деле это произошло лишь после того, как (1) вокруг дела Кубатина возник должный международный резонанс, (2) президент Шавкат Мирзиёев дал личное указание генпрокурору республики «разобраться».

Кому и зачем это было нужно?

— Я все еще нахожусь в глубокой депрессии. Он был достойным ученым, хорошим мужем, отцом, — говорит супруга Кубатина Феруза Джуманиязова. — Я никогда не думала, что может так получиться. Андрей очень любил свою страну, языки, он был творческим человеком — хорошим лингвистом, историком и археологом одновременно. У него были огромные планы на будущее, например, к выпуску были подготовлены книги.

— А как вы считаете, для чего государству понадобилось осудить, посадить ученого?

— До сих пор на этот вопрос — почему они выбрали именно Андрея — я не могу найти ответа. На момент его осуждения в республике была новая власть, и, возможно, сотрудники СНБ (Службы национальной безопасности. — Прим. автора) хотели перед ней показать, что они активно работают, в частности, раскрывают громкие дела — мне так кажется. Андрей рассказывал, что после того, как он отсидел свои первые 15 суток, между сотрудниками СНБ возник спор: один из них хотел его сразу же отпустить на свободу, потому что, когда привлеченный историк-эксперт исследовал изъятый во время обыска у нас компьютер, то не нашел в нем ничего противозаконного — обычная литература. Но при этом следователь, представившийся Азизом, почему-то очень хотел Андрея уничтожить. Для этого он привлек своего эксперта Сухроба Юсупова, который якобы успел прочитать пять тысяч книг из электронной библиотеки моего мужа и вынес свое заключение, на основании которого было возбуждено уголовное дело.

Что еще хотелось бы отметить: когда Андрея оправдали, никого виновного в его преследовании не наказали: ни Музаффара Жониева, ни этого Азиза, ни эксперта Сухроба Юсупова, ни следователя Дониера Абдуллаева… Судья областного суда, который вынес решение о признании Андрея невиновным, подозвал его к себе и «попросил» сидеть тихо, никому ничего не рассказывать и не подавать в суд на возмещение материального и морального ущерба. То есть, власти более всего боялись открытости этого дела, потому что могут обнаружиться многие «скелеты в шкафах». Они очень хотели, чтобы закрытое дело так и осталось закрытым.

— Остались безнаказанными абсолютно все, — добавляет сестра Кубатина Клара Сахарова. — Но при этом ни за что был наказан мой брат, пострадала его семья — жена лишилась мужа, став вдовой, девятилетний сын Эльбарсхон лишился отца, наша мама — своего сына, я — брата. Почему-то наказаны все мы, а те, кто сотворил это черное дело, по-прежнему спокойно живут, процветают, продолжают работать и уничтожать людей — все шито-крыто. Тот же стукач Жониев до сих пор преподает в Исламском университете и во всем счастлив. Возможно, он до сих пор продолжает на кого-то «стучать».

— На днях в Республиканском военном суде прошло заседание по иску о возмещении материального и морального ущерба вашей семье. Расскажите, как прошел суд?

— Начнем с того, что поначалу иск еще в сентябре подал сам Андрей, но в этом суде сказали, что у него неполный пакет документов — им была нужна справка с места его работы, справка о зарплате, хотя непонятно, для чего. Как я считаю, все, что он должен был предоставить, это копию ИНН (идентификационный номер налогоплательщика. — Прим. автора). Когда он предоставил все справки, ему заявили, что у них на руках нет его дела. В общем, как могли, тянули. Потом, уже после смерти Андрея, я начала писать на портал президента, публично выступила на Фейсбуке, и они зашевелились.

И вот 27 ноября в закрытом режиме прошел суд. Кроме меня пришли еще несколько человек поддержки, мы зашли в зал заседания, но судья их всех удалил. Я выступила со своим заявлением, попросила, чтобы суд подошел к иску гуманно, определил нормальную компенсацию. В общем, я попросила один миллиард сумов ($96 тысяч). После этого судья Дильшод Турсунбаев на пару минут удалился в совещательную комнату и, вернувшись, зачитал: удовлетворить иск частично — лишь материальный ущерб. При этом сумму выплаты он на суде не озвучил — видимо, она будет прописана в бумажном виде решения, которое я смогу получить в течение 10 дней. А по вопросу морального ущерба, по решению суда, я должна буду обратиться в Бектемирский суд по гражданским делам — по месту моей прописки.

Я, конечно, обращусь в этот суд. Ведь Андрея, можно сказать, убивали в СНБ, то есть в той структуре, которая была на тот момент (сейчас она носит название СГБ — служба государственной безопасности, — прим. авт.), и я сомневаюсь, что со сменой названия что-либо изменилось, а потом, благодаря нашей бездарной медицине, его добили. И я хочу, чтобы у его сына было лучшее будущее.

«Пришел своими ногами и умер»

— Первое время я вообще была не в курсе дела — от меня все старались скрыть, — плача, рассказывает мать Кубатина — 68-летняя Алевтина Константиновна. — Когда он заболел, своими ногами пошел в больницу и мне лишь сказал: «Мама, я ненадолго лягу на лечение». И все — больше я его не видела, только когда привезли уже мертвого. Я не знаю, за что моего сына посадили — он никогда никому ничего плохого не делал, был очень добрым, послушным мальчиком: в школе учился на одни пятерки, его никогда не нужно было сажать за уроки — он всегда все делал сам. И вот теперь его нет…

И мы снова разговариваем с сестрой покойного.

— Клара, в одном из ваших постов в сети Facebook прозвучала такая мысль, что в зангиатинской больнице по лечению больных коронавирусом Кубатина попросту угробили, не давая ему прописанные и купленные вами лекарства. Можете пояснить, что вы имели в виду?

— Когда 13 октября мы привезли Андрея в больницу, у него было лишь 10-процентное поражение легких, и его положили в отделение для легкобольных, где он пролежал три дня. За это время у него появилась одышка и к 15 октября сатурация кислорода в крови упала до 60 процентов, хотя норма для взрослого человека — 95-98 процентов. Я позвонила по внутреннему телефону заведующему отделения и сообщила об этом, дескать, почему он с этой одышкой лежит в отделении для легкобольных. Заведующий сказал, что в больнице на всех кислорода не хватает. Мы начали кричать, мол, не уйдем отсюда, пока Андрея не переведут в реанимационное отделение. В общем, со скандалом удалось перевести его в реанимацию.

В тот же день Андрей написал мне СМС о том, что «слава Богу, начал нормально дышать». Тут же нам позвонил врач и продиктовал, какие лекарства нужно будет приобрести. Мы на несколько миллионов покупаем все эти лекарства, например, только за японские таблетки фаропирамид мы заплатили почти пять с половиной миллионов сумов. И вот каждый день Андрею назначают новые и новые лекарства, и мы все это покупаем. Вплоть до 20 октября мой брат пишет, что у него все нормально, он хорошо кушает — ту еду, что тоже мы сами приносим ему.

20 октября меняется ночная смена. Что в ту ночь произошло, мы не знаем, но только Андрей резко стал себя очень плохо чувствовать. А врач нам заявил, что он умрет. Сам Андрей при этом постоянно пишет мне: «Я боюсь», как будто его кто-то там преследовал. 25 октября к нему пустили супругу Ферузу, она выходит от него и говорит: «Клара, он умирает». Почему? Мы же все лекарства находим и привозим.

Одна хорошая врач сказала Ферузе: «Такое ощущение, что Кубатин трижды прошел войну. У него полностью разрушена нервная система — он не справляется».

27 октября я попросилась к Андрею — попрощаться. Меня пустили на полчаса. Я была полностью одета в комбинезон — в униформу всех врачей и медсестер в этой больнице, то есть, ничем от них не отличалась, и про меня просто забыли. Короче, я пробыла возле брата несколько часов, в течение которых он мне подробно рассказал, как над ним издевались во время следствия. При этом он был сильно возбужден, я как могла его успокаивала — гладила ему руки, ноги. В какой-то момент я открыла его тумбочку и просто ужаснулась — в ней лежали все лекарства, которые мы для него привозили!

— Получается, ничего из купленного вами Андрею не вводили?

— Да, все было в тумбочке. И после этого у меня складывается стойкое впечатление, что врачам поступило задание — его уничтожить. Ну, а что — здорово же: у Андрея подтвержденный ковид, от которого он умер, и никто потом ничего не докажет! В общем, я была просто в шоке. Даже соки, которые мы Андрею покупали, были в этой тумбочке. Как я поняла, ничего, кроме трамадола в жидком виде, ему не давали. Мало того, что он умирал от коронавируса, так врачи ему еще и грибок занесли. Этот грибок убивается фуцисом, а он, как выяснилось, лежал в тумбочке. Конечно, какой человек выживет? Недавно госпитализировали в лежачем положении одного моего знакомого с 30 процентами поражения легких, и он выжил. Мой брат пришел своими ногами и умер. Конечно, у меня после этого разные мысли в голове крутятся...

Рассказ умирающего

Интервью «Фергане», которое Андрей Кубатин дал вскоре после своего освобождения из тюрьмы (в октябре 2019 года), оказалось довольно дипломатичным: Андрей Викторович не особо ругал власти, говорил только о каких-то «заинтересованных лицах», которые осудили его «для галочки». Много хвалил реформы, лично президента, говорил, что ученым стало гораздо легче работать, что они получают государственную поддержку. Мечтал восстановиться на работе. Только один раз пожаловался на то, что «после тюрьмы появились проблемы с давлением»,

О пытках, которые ему пришлось пережить под следствием и в заключении, Кубатин поведал только своей сестре Кларе — и только за несколько дней до смерти.

— Клара, а что еще, кроме того, что вы уже знали о пытках, через которые прошел Андрей, он рассказал вам в больнице?

— Как выяснилось, когда Андрея держали в СИЗО на Гвардейской, его в том числе держали в так называемой «мягкой» комнате, то есть камере примерно полтора на два метра, где все стены обшиты поролоном, чтобы заключенный не смог причинить себе вреда, свет постоянно мигает, там же туалет, в общем, психологически угнетающая обстановка. В том же СИЗО на протяжении пяти месяцев, что Андрей в нем провел, ему почти не давали спать, и, по его словам, он даже научился спать сидя, прикрываясь книгой, как будто ее читает.

— А если бы он прилег, что бы они сделали — разбудили?

— Да нет, он бы просто получил за это. Потом, когда его перевели в общую камеру, к нему подсадили некоего Виктора Кулаева (или Кунаева, точно не помню), то есть «лохмача», который бил Андрея по голове, по груди. У него в области сердца был большой кровоподтек, который врач зафиксировал, но позже в суде эти документы представлены не были. После СИЗО на Гвардейской брата перевели в Таштюрьму, где за отсутствием мест он 10 дней спал на бетонном полу в одном чапане.

Но все это было потом. А вначале, когда Музаффар Жониев написал на него донос, брат 15 суток отсидел в тюрьме в районе Панельного завода (ташкентский изолятор, в который обычно привозят бомжей, и в котором содержат приговоренных за мелкие нарушения к 15 суткам лишения свободы. — Прим. автора). Началось все с того, что глава ТИКА Сулейман Кизилтопрак пригласил моего брата и попросил сделать туристический путеводитель по историческим местам Узбекистана. Андрей сказал, что у него времени нет, он же занимался наукой, дескать, пусть его ученик Музаффар сделает, а он потом проверит, все ли нормально. На этом сошлись.

Потом этот Жониев две недели доставал моего брата — когда же он передаст ему свою библиотеку в электронном виде. Хард-диск с этой библиотекой у нас дома валялся — даже ребенок с ним играл. И вот 25 марта 2017 года они встретились возле университета востоковедения, где преподавал Андрей, и он передал Жониеву этот диск. Музаффар предложил моему брату подвезти его на машине до остановки, Андрей согласился.

И вот в районе Боткинского кладбища машину подрезает белый «Кобальт», моего брата вытаскивают и начинают бить два здоровых мужлана, один из которых — Абдуллаев Дониер, который в будущем оказался следователем СНБ.

Потом посадили в свою машину и отвезли в УВД Мирзо-Улугбекского района. Брат мне оттуда позвонил, и мы уже ночью туда приехали. Увидеться с ним не удалось, и 26 марта он мне звонит и говорит, что его везут на суд.

И вот суд признает брата виновным по 183 статье, то есть в неподчинении представителям властей, якобы он 26 марта в 12 часов в районе станции метро оскорбил кого-то из представителей МВД, хотя в это время он уже сидел в РУВД. То есть, как видите, уже отсюда пошла фабрикация. И назначают наказание в виде ареста на 15 суток. На следующий день мы приезжаем на Панельный, привозим Андрею вещи, и затем каждый день ездим туда. Для чего? Мы вылавливаем кого-то из местных сотрудников и пытаемся узнать, в каком состоянии мой брат. Как выясняется, уже на следующий день Андрея забрали в центральное управление СНБ, где как собаку избили. Он потом сутки не мог встать. У него район гениталий был весь в кровоподтеках — вы представляете, как над ним там издевались? Мы потом возили ему на Панельный антибиотики, мази. Как нам рассказал начальник изолятора, всего его в управление СНБ забирали дважды.

И вот по истечении 15 суток мы с утра приехали на Панельный, где просидели до половины седьмого вечера. В это время на территорию изолятора заезжает черный «Лацетти», куда, как индюка, головой вниз засовывают Андрея (мы это наблюдаем в дырочку в воротах) и увозят. Мы следуем за этой машиной вплоть до Гвардейской, где его и помещают в СИЗО, и начинаются ежедневные пытки.

От брата добивались признания вины, но он этого не сделал, потому что признаваться было не в чем.

Уже потом, когда дело передали в суд, и брат сидел в Таштюрьме, причем он находился в подвальном блоке, где до 1999 года людей расстреливали, к брату пришел следователь СНБ по имени Азиз, который ему сказал: «Если ты в суде не признаешь свою вину, мы изнасилуем твою жену, твоя сестра на машине разобьется, а ребенка выкрадем». И добавил: «Что бы твоя семья ни делала, куда бы твоя сестра ни бегала и кого бы ни подключала, ты будешь сидеть столько, сколько мы тебе скажем». Вот так его добивали морально. А в суде, перед тем как зачитать приговор, судья Умид Шакиров вышел якобы в совещательную комнату, а на самом деле в фойе, где стояли четыре стола для игры в пинг-понг, немного поиграл, затем вернулся в зал и объявил — 11 лет лишения свободы. Вот как это так?

...Когда Андрей через два с половиной года вышел на свободу, у него уже было больное сердце, появились проблемы с давлением. Власти не могут понять, какого ученого потеряла наша республика! Ведь благодаря этому ученому весь мир узнал об Узбекистане. Он же был тюрколог, знал более 40 языков. Его жена тоже ученый, профессор. Как можно было такую ячейку общества разрушить? Андрея звали преподавать в Университеты Москвы, Казани, Германии, Турции, Малайзии — он всем отказал. Он сказал: «Я люблю свою родину». А что сделала родина? Незаконно посадила, убила, оставила семью без кормильца?.. Эта боль не утихнет, пока мы живы.

* * *

«Фергана» еще раз выражает искренние соболезнования родным и близким покойного Андрея Кубатина и благодарит их за открытый рассказ о произошедшем.